Генеральный директор «Трансгаза» Мамед Мустафаевич Гайсанов неожиданно был отправлен в отставку, а на его место назначен верный заместитель Адил Алиевич Халнаров, который находился в курсе всех дел концерна. Объясняли это по-разному. И тем, что проваливший избирательную кампанию одного президента, Гайсанов стал неинтересен и второму. И тем, что новая метла по-новому метет. И тем, что решение принято после консультаций с Москвой, а следовательно, придуманная самим Мамедом Мустафаевичем поговорка «Москва — дело тонкое» находила блестящее подтверждение. Но некоторые считали, что не обошлось без интриг Адила Халнарова, а значит, сработал общеизвестный вариант поговорки: «Восток — дело тонкое».

Свою работу в новой должности Халнаров начал с того, что упразднил фирмы «Поток», «Факел» и все их филиалы. Потом попытался перехватить радоновый поток, для чего надо было установить контакт с Главным конструктором Купавского радонового комбината Губаревым. Но оказалось, что после ареста Млота комбинат остановлен, его оборудование описано. А главное, основной технологический блок — электромагнитный сепаратор давно демонтирован и вывезен в неизвестном направлении. К тому же выяснилось, что господин Губарев на территории Польши не проживает, во всяком случае, его местонахождение польской полиции неизвестно.

Так оно и было. В это самое время Андрей Губарев, в одних шортах развалившись в шезлонге, сидел на веранде белоснежного дома с шестью спальнями, двумя гектарами ухоженного сада, огромным голубым бассейном и вертолетной площадкой. Это был его дом, который отличался от коттеджа в Купавах так же, как сам коттедж отличался от убогой квартиры в Донецке. С одной стороны веранды открывался вид на голубую гладь Тихого океана, с другой — на каменную пилу Скалистых гор.

— Хочешь джина с тоником? — спросила Маргарита, выходя из комнаты. На ней был узенький бирюзовый купальник-бикини, который соблазнительно контрастировал с гладкой загорелой кожей. В руке она держала высокий стакан с колой. Иногда она добавляла туда виски.

— Нет, спасибо, — Андрей не отрывался от лежащего на коленях ноутбука и интенсивно перебирал клавиши. — Мне тут пришла интересная мысль…

— А я наслаждаюсь пейзажами и калифорнийским воздухом, — сказала женщина. — Надо отдать Фингли должное: он не обманул, когда обещал нам рай…

Губарев оторвался от клавиатуры.

— Он вообще никогда не обманывает. Во всяком случае, я за ним этого не замечал. Думаю, что и радосиновый комбинат войдет в строй через шесть месяцев, по крайней мере по временной схеме…

— Хотя между адом и раем иногда очень размытая граница, не правда ли? — вдруг сказала Маргарита.

— Мне нравится, когда ты ныряешь в дебри философии, — задумчиво проговорил Андрей. — А теперь скажи: если бы с Баданцом не случилось то, что случилось, ты бы уехала со мной в Штаты?

— Конечно. А почему ты спросил?

— Ведь это он тебя ко мне приставил?

— Вначале да, но потом все пошло своим путем… Давай сменим тему.

— Хорошо. Тебе больше нравится смотреть на океан или на горы?

— На горы. А что это за вертолет летит?

— Это Фингли. Легок на помине…

В городе Донецке, на третьем этаже панельной пятиэтажки, вдали от кипения политических страстей, криминальных «разборок», снайперских выстрелов, разведывательных игр, должностных интриг, запорных вентилей, международных рейсов, заграничных паспортов и газовых миллиардов, учительница начальных классов Людмила Павловна Сикова занималась основным делом своей жизни — проверяла тетради. Вышеперечисленную экзотику она наблюдала только в кино и была уверена, что к реальной жизни все это отношения не имеет, как не имеют отношения миллиарды долларов к ее зарплате в тысячу двести гривен «грязными». Она и не видела-то никогда долларов, кроме двух купюр, оставленных Андреем. Но он исчез так же внезапно, как и появился, а больше никто ей долларов не дарил. Да и кто, спрашивается, подарит? Мирка Котелков, что ли? Смех один…

По какой-то неизвестной закономерности Людмила Павловна имела такой же вид, как и при Андрее: пальцы перепачканы красными чернилами, жидковатые волосы накручены на бигуди, даже выцветший халатик был тот же самый. Но внешний вид волновал учительницу еще меньше, чем абстрактные миллионы долларов. Что действительно беспокоило, так это отсутствие горячей воды. Летом еще можно как-то выходить из положения, но зимой…

В дверь позвонили, она щелкнула расшатанным замком. На пороге стоял Мирка. В одной руке он держал жирную желтую курицу, в другой пакет с картошкой — из пакета торчало горлышко бутылки.

— Смотри, что достал! — Лицо его сияло.

Мила отметила, что когда сошли синяки, Мирон стал симпатичным. Вполне ничего мужик!

— Украл, что ли?

Котелок обиделся.

— Почему сразу «украл»? Заработал! Мешки носил на рынке…

— И бутылка с рынка?

— Бутылку купил. На заработанные гривны. Ладно, бери, что ты как неродная?

Мила взяла продукты.

— Сварю бульончик, Ванечку подкормлю…

— От, это дело! А я подойду через часок, пообедаем, поговорим по душам…