— Ради бога, Уолли, обязательно это делать прямо сейчас?

— Я не собираюсь откладывать работу только потому, что у тебя похмелье.

— Ты охуенно сознательный, Уолли, — говорит Фрэнк сквозь полный рот порошка из аспирина и противокислотного средства. Вновь закрывает глаза и глотает пакость.

— По-любому, — говорит Уоллес. — Если объявят эвакуацию, то единственное, чем будет заняться — улепетывать отсюда вброд.

Утром Национальный центр прогнозирования ураганов объявил штормовое предупреждение для юго-востока Луизианы, от побережья вглубь континента до самого Батон Руж. Майкл должен был налететь на сушу между двенадцатью и часом ночи, разве что вдруг повезет и вместо этого он решит надрать задницу востоку Техаса.

— Надежда умирает последней, — бормочет Фрэнк. Во рту такое послевкусие, словно он только что слопал мелок со вкусом вишни. Он решает, что заслужил новую порцию выпивки.

— Пойду поблюю, — говорит он, поднимаясь, и Уоллес лишь кивает, продолжая барабанить по клавишам старой машинки. — Спасибо за участие.

— Не стоит, Франклин, — говорит Уоллес и переводит каретку. Машинка звякает и яростно передергивается влево.

— Однажды она тебе все пальцы оттяпает, — обещает Фрэнк и плетется в туалет.

Застарелая вонь мочи и ярко-зеленых освежителей выжигает ноздри. Несколько мгновений неуверенности, когда Фрэнку кажется, что он и впрямь проблюется. Он тяжело опирается о раковину, уставившись в лицо в зеркале. Он не брился с прошлого дня, и кожа у него цвета сырых устриц. Бусинки пота на лбу и над верхней губой, мешки под глазами сошли бы за синяки.

— Видок не ахти, Фрэнки, — говорит он и пускает горячую воду. Кран сипит, потом мерзко кряхтит и, наконец, плюется ржавыми ледяными брызгами. Фрэнк опускает ладони в раковину и плещет в лицо. Влага пахнет глиной, но ощущение замечательное. Впрочем, когда он снова смотрится в зеркало, нельзя сказать, что вид лучше. Разве что мокрее.

— Ты хренов разгильдяй, — говорит он себе.

Фрэнк достает полпинты бурбона из внутреннего кармана пиджака и отвинчивает крышечку.

— За тебя, — предлагает он милостивый тост больному с виду парню в зеркале. И тут он видит птицу, нахохлившуюся на двери одной из кабинок. Огромный черный ворон наблюдает за ним, словно явившись из старого хаммеровского ужастика. Фрэнк едва не роняет бутылку.

— Мне нужно поговорить с тобой, Фрэнк Грей.

На миг Фрэнк думает, что это сказала птица. На долгий миг, который уходит на то, чтобы повернуться и увидеть человека в черном плаще из латекса, сидящего под единственным окошком.

На его голове кожаный капюшон-маска с открытыми молниями там, где должны быть рот и глаза, и прорезью для носа. Кажется, Фрэнк такое видел в магазине для садомазохистов.

— А ты еще что за хуй? — Фрэнк тянется за пистолетом, но замирает на полпути, когда мужчина выхватывает дробовик из-под плаща и передергивает затвор.

— Пожалуйста, — говорит он. — Я по горло сыт этим. Я просто хочу поговорить, клянусь.

— О, Господи, — шепчет Фрэнк, поглядывая на дверь: до нее метров пять по меньшей мере. Никакой надежды добраться без того, чтобы ему снесли башку. — Сюда в любой момент могут войти. Что тогда будешь делать?

— Решу, когда случится, — отвечает человек.

— Я просто не хочу схлопотать пулю оттого, что кому-то посрать приспичило, знаешь ли.

— Тогда побыстрее перейдем к делу, детектив.

— О, Господи, — повторяет Фрэнк. — Хочешь верь, хочешь нет, но уже второй раз за сутки на меня наставляют ствол в нужнике.

— Ты занимаешься расследованием убийства в парке Одюбон? — мужчина медленно поднимается, дуло ружья по-прежнему направлено в грудь Фрэнку. Ворон громко каркает и хлопает крыльями.

— Полагаю, птица твоя, — спрашивает Фрэнк, бросив на нее взгляд.

— Вроде того. А теперь отвечай на вопрос.

— Да, дело досталось мне и моему напарнику. Конечно. А теперь ты не мог бы отвести свою пушку?

Оружие не сдвигается ни на миллиметр, и Фрэнк старается сосредоточиться на том, что он коп, а не просто насмерть перепуганный засранец под дулом ружья. Он отмечает, что под плащом на мужчине нет рубашки. Обуви тоже нет. Он одет в потрепанные черные брюки, которые некогда могли быть приличными. Лужа воды натекла с него, собралась вокруг ног.

— Как по-вашему, это дело рук Потрошителя с улицы Бурбон? — спрашивает человек, но Фрэнк смотрит на оконце. Слишком маленькое и слишком высоко над землей, чтобы можно было пролезть. К тому же заперто изнутри. Дождь барабанит в грязное, засиженное мухами стекло.

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что тебя заклинило.

— Нет, я просто пытаюсь понять, как ты ухитрился сюда проскользнуть. Вас с птичкой трудно назвать не вызывающими подозрений.

— Длинная история и ты все равно не поверил бы. А теперь отвечай на вопрос, детектив. Ты считаешь, что тело в парке — жертва Потрошителя?