Помешать действовать конечно же.

Лицо эрриты выглядело безмятежно-спокойным, но словно передразнивая застывшие черты бальги, а не отражая то, что на самом деле творилось в душе женщины.

– Очередная молитва достигла небес? – невинно поинтересовалась Эвина.

– Как ей и полагалось, – подтвердил блондин.

– И в ней было упомянуто о прегрешениях, требующих искупления?

– Несомненно.

– И о душах, загубленных чужой волей?

Бальга чуть помедлил, но ответил:

– Человек всегда губит свою душу сам.

Эвина шутливо погрозила пальцем:

– Ой ли? Но если и так… Значит, хозяин отвечает за своих слуг, ведь они всего лишь исполняют приказы?

Не знаю, что подумал о начавшейся беседе сам Иакин Кавалено, а я, кажется, понимал, куда клонит благороднейшая из благородных. И искренне наслаждался сейчас ее стараниями.

– Хозяин всегда в ответе за тех, кто ему служит, – согласился бальга, хотя в его голосе и прозвучало некоторое напряжение.

– Очень хорошо.

Эвина коротко кивнула, и на камни площади из громоздкого свертка, притащенного откуда-то сзади слугами, выкатилось тело. Разумеется, мертвое. А еще мельком мне знакомое. Именно над ним эррита склонялась тогда, еще при первой нашей встрече в степи. Именно его внимательно разглядывала.

Блондин посмотрел на мертвеца, брошенного под ноги, и снова перевел бесстрастный взгляд на благороднейшую из благородных.

– К чему оно здесь?

Эвина танцующим шагом сделала круг, приближаясь к бальге, но отнюдь не затем, чтобы шептать ему на ухо: голос эрриты прозвучал так громко, чтобы даже задние ряды зевак могли расслышать каждое слово.

– Этот человек умер несколько дней назад. Но не своей смертью, нет. Он пал от рук путешественников, осмелившихся дать отпор «степным бродягам».

– Зачем мне знать все это?

– Затем, что… – Благороднейшая из благородных улыбнулась еще невиннее. – Этот человек напал на путешественников. Но он не был «бродягой». Не мог им быть.

– Многие люди жаждут наживы, – осторожно заметил блондин.

– Но немногие при этом находятся на вашей службе.

Это был хороший удар. Продуманный, точный, пробивающий защиту. Захотелось даже крикнуть эррите: «Браво!»

– Рино Гаэно покинул отчий дом, чтобы вступить в ряды бальгерии. Ведь так, эррита?

Из-за спин слуг Эвины выступила немолодая женщина, закутанная в скорбно-черное покрывало поверх платья из небеленого полотна.

– Мой мальчик грезил этой службой, – подтвердила она.

– Мог ли он перейти на сторону разбойников, нападающих на обозы? – уточнила благороднейшая из благородных, чеканя каждое слово.

– Только не Рино! Он ни за что бы не преступил человеческие законы!

– Что вы хотите доказать? – спросил бальга.

– Совсем немногое. К примеру, то, что «степные бродяги» взялись не из ниоткуда, и если и удовлетворяют жажду наживы, то не свою, а… – Эвина сделала долгую-долгую паузу, во время которой все слушатели и зрители невольно затаили дыхание. – Вашу!

– Чушь, – спокойно ответил блондин.

– Мертвое тело – тому подтверждение. К тому же… Вы ведь сами и убили его. Очередным вашим приказом.

Левая бровь блондина чуточку приподнялась. Я тоже немного удивился, ведь гибель тех разбойников уж точно не имела к бальге никакого отношения. Но похоже, эррита Фьерде считала иначе. И с блеском доказала свою уверенность:

– Рино Гаэно был убит человеком, в тот же день надевшим черный мундир.

Ну да. Тот бледный недокровка горел желанием сражаться. Но с демонами, а не с людьми. И это всего лишь совпадение…

Или нет?

– Мне ничего не известно о прошлом людей, принесших присягу бальгерии. Оно может быть любым. И оно остается лишь на их совести.

– И вы принимаете каждую присягу?

– Нет, – вынужден был сказать блондин.

– А что же говорит в пользу того или другого человека? Уж не какие-либо особые заслуги?

Бальга промолчал. Наверное, зря, хотя вряд ли кто-то на его месте нашел бы достойный ответ прозвучавшему обвинению.

– К примеру, приказ уничтожить «бродяг», чьи лица и имена могли перестать быть тайной? – предположила Эвина.

Конечно, все ее выводы были выдумкой чистейшей воды. Но выдумкой логичной и разумной. А с подобной ложью всегда очень трудно справиться.

– Можете думать, что вам угодно, эррита.

– Это признание?

– Это разрешение.

Они смотрели друг на друга, внешне спокойные, но за взглядом каждого уже явственно бушевал огонь. Правда, если Эвину это пламя явно только раззадоривало, подсказывая новые и новые обманные финты, то бальга, вряд ли привыкший горячиться, легко мог совершить ошибку. И все же не совершил.