— Я знала, что рано или поздно ты нарвешься на неприятности.

— Спасибо, утешила.

— Впрочем, надо хорошенько пошевелить мозгами.

Мистер Фенник поднял бронзовую пепельницу, потом осторожно поставил на стол.

— Если подумать, выход есть, и очень простой.

— Если подумать?

Мистер Прискетт начал скрести ножку стула.

— Я встречу его на станции, посажу в такси и отвезу... скажем, в Бальйоль [7] . Проведу во внутренний двор, а там будешь ты, сделаешь вид, будто только что вышел из студенческого общежития.

— Он поймет, что это Бальйоль.

— Не поймет. Любому, кто хоть что-то знает об Оксфорде, достанет ума не посылать своего сына в Сент-Амброз.

— Наверное, ты права. У этих потомственных военных с мозгами обычно не очень.

— Ты сделаешь вид, будто ужасно спешишь. На заседание совета Оксфордского университета или куда-нибудь еще. Быстренько покажешь ему столовую, часовню, библиотеку и сдашь мне: я буду ждать там же, у того же общежития. Угощу его ланчем, потом посажу в поезд. Все просто.

— Иногда я думаю, что ты потрясающая девушка! — восхищенно воскликнул мистер Фенник. — Потрясающая. Ты способна выкрутиться из любой неприятности.

— Я считаю, — ответила Элизабет, — если уж ты ввязался в игру в таком мире, как наш, то играть обязан достойно. А если не можешь, не нужно и ввязываться. Лучше сразу податься в медицинские сестры или найти еще какую-нибудь работу. А у меня пока что другой работы нет.

Все случилось так, как предсказывала Элизабет. Драйвер сам подошел к ней у турникета. Она его не узнала, потому что ожидала увидеть совершенно другого человека. Что-то в нем ее беспокоило, и дело было даже не в его манере одеваться и не в монокле, которым он ни разу не воспользовался. Ей показалось, что он страшно ее боится, а потому с радостью соглашается на все предложения.

— Я не хочу добавлять вам лишних хлопот, дорогая моя, совершенно не хочу. Я понимаю, что президент очень занят, — заявил он и, узнав, что на ланч они поедут в город, похоже, обрадовался. — Я просто хотел взглянуть на древние стены, дорогая моя. Уж простите мою сентиментальность.

— Вы бывали в Оксфорде?

— Нет, нет, Драйверы, боюсь, всегда недооценивали значение образования.

— А я думала, что для солдата знания — дело важное.

Он бросил на нее короткий взгляд, потом ответил совершенно другим голосом: «Мы, уланы [8] , придерживаемся того же мнения». И пошел рядом с ней к такси, поигрывая моноклем. По пути к колледжу он молчал, изредка бросая на нее изучающие, одобрительные взгляды.

— Так вот он какой, Сент-Амброз, — с придыханием произнес Драйвер, когда она торопливо увлекла его через арку во внутренний двор, к студенческому общежитию, на ступеньках которого, перекинув через руку мантию бакалавра, застыл мистер Фенник, напоминая одну из статуй университетского парка.

— Мой дядя, президент, — представила его Элизабет.

— Очаровательная девушка ваша племянница, — сказал Драйвер, как только они остались одни. Надо было с чего-то начать разговор. И действительно, два мошенника очень быстро нашли общий язык.

— Не могу с вами не согласиться. И так любит свой дом, — кивнул мистер Фенник. — А это наши знаменитые вязы. — Он вскинул свободную руку к небу. — Сент-амброзские вóроны, — добавил он.

— Ворóны? — удивленно переспросил Драйвер.

— Вóроны. Там, на ветвях вязов. Один из наших великих современных поэтов посвятил им стихотворение. «Сент-амброзские вязы, сент-амброзские вязы...» и что-то насчет сент-амброзских вóронов, призывающих ветер и дождь...

— Красивая. Очень красивая.

— Да, лужайка у нас ухоженная.

— Я про вашу племянницу.

— Да, конечно. Пройдемте в столовую. По этим ступенькам. По ним, знаете ли, так часто поднимался сам Том Браун.

— Кто такой Том Браун?

— Великий Том Браун... один из лучших выпускников Рэгби [9] . — Он задумчиво покивал. — Она станет прекрасной женой... и матерью.

— Молодые люди начинают понимать, что с вертихвостками крепкой семьи не создашь.

Как по команде, оба остановились на верхней ступеньке. Посмотрели друг на друга, словно две старые слепые акулы, пребывающие в уверенности, что совсем рядом плавает в воде кусок вкусного, сочного мяса.

— Тот, кто сумеет завоевать ее сердце, может считать, что ему повезло в жизни, — нарушил паузу Фенник. — Она станет прекрасной женой...

— У нас с сыном был серьезный разговор о семейной жизни. Он придерживается старомодных взглядов. Такой муж — просто подарок...

Они вошли в холл. Мистер Фенник повел Драйвера мимо портретов.

— Наш основатель, — он указал на мужчину в парике. Перед портретом Суинберна замялся. Но гордость за Сент-Амброз победила осторожность. — Великий поэт Суинберн. Мы его исключили.