— …наш специальный корреспондент в Каменном Острове передает, что Верховный Князь Тайлаш Полевка выступил перед журналистами со специальным заявлением по ситуации вокруг Горагии…

— …да, милый, я сегодня после школы зайду куплю бутылку вина. И хорошего вина, дорогого, даже не возражай. Да, я знаю, что у нас с деньгами не очень хорошо. Я сама семейный бюджет веду, если ты не забыл. Ничего, не разоримся. Не каждый день все-таки пятнадцатилетний юбилей совместной жизни…

— …госпожа Сиори, я не успел сделать домашнее задание, у меня собака заболела…

— …Сира, разбойница ты озорная! Сколько раз тебе говорить — не лазь по деревьям! Упадешь и сломаешь себе что-нибудь…

Осколки образов. Обрывки фраз. Мгновенные вспышки эмоций.

…пластиковый пакет в руке, ручка растянулась от тяжести продуктов и режет пальцы. Торчащее из пакета горлышко винной бутылки неудобно упирается в бедро при каждом шаге. Надо бы перехватить. До дома совсем немного, осталось только перейти дорогу и подняться по короткой каменной лестнице под густыми древесными ветвями. Вечерние улицы в их районе немноголюдны и тихи, и машин почти нет. Яркие летние звезды сияют на небе. Ни одной облачной струйки не видно на фоне сияющих звезд. Ветер улегся, словно замер в ожидании чего-то важного. Ночь обещает быть прозрачной и тихой. Над горизонтом горит край восходящего Звездного Пруда, обещая великолепную ясную ночь. На той стороне дороги под рукой медленно бредущей восьмилетней девочки звонко стучит о тротуар, подпрыгивая, детский красно-белый мячик. В десятке шагов впереди — молодая женщина, увлеченно разговаривающая по пелефону. Она оглядывается назад.

— Мира! — зовет она. — Ты опять еле шевелишься. Иди сюда!

— Да, мама! — недовольный детский голосок. — Иду…

Мячик выскальзывает из-под ладони девочки и медленно, словно в замедленном кино, прыгает по проезжей части, едва не попадая под проехавший автомобиль.

— Мой мячик!

Девочка бросается за мячом.

Тяжелый грузовик проезжает перекресток, ускоряясь, торопясь проскочить под вот-вот загорящийся красный свет. Ледяной ужас сковывает сердце: подхватившая мяч девочка стоит к грузовику спиной.

— Мира! — женский крик, переходящий в отчаянный визг. Девочка недоуменно озирается, хлопая глазами. Звон разбившегося о тротуар бутылочного стекла — уже далеко за спиной — успеть добежать, успеть! Грузовик громко сигналит, девочка медленно поворачивается на звук — и замирает, словно кролик, под слепящими лучами фар. Флюоресцирующая краска на мяче в ее руках горит ярким бело-красным пламенем. Успеть! Проклятый каблук подламывается, но рука успевает оттолкнуться от асфальта, и ноги выносят, удерживая тело, и времени остается только на то, чтобы успеть вытолкнуть ребенка обратно на тротуар…

…и времени не остается уже ни на что. Налетающий грузовик громко ревет клаксоном, и отчаянно визжат тормоза и покрышки, и, словно оскаленные в издевательской усмешке зубы, сияет хромированная решетка радиатора, и поздно, поздно, поздно, потому что в воздух взлетает искаженный, изломанный силуэт ребенка, и мгновением позже чудовищный беззвучный удар переворачивает мир, и свет гаснет. Навсегда.

— Я не успела, — прошептала Сиори. — Я не успела. Если бы не проклятый каблук…

— Ты не должна себя винить, — сочувственный ласковый голос где-то на краю сознания. — Ты сделала все, что могла.

— Я сделала недостаточно. Я не успела. Какая разница, все я сделала или нет?

— Большая, госпожа Сиори. У тебя впереди долгая дорога, и смерть — лишь краткий эпизод. Ты поступила как должно — и сделала все, что могла. Теперь ты можешь отдохнуть спокойно.

— Я не могу отдыхать. У меня масса дел. Я… Я…

— Академия проживет без тебя еще несколько дней, госпожа Сиори. Ты должна отдохнуть. А сейчас — проснись.

Ректор медленно открыла глаза и уставилась в потолок, залитый розовым рассветным светом. Академия. Она в Академии. Ее спросили, хочет ли она помочь детям. И она согласилась. Теперь она помнит. А раз она обещала, она обязана сделать все, что в ее силах. Хватит с нее одной неудачи.

— Тираса… — прошептала она. — Хитоя… Как же они без меня.

— На Текире прошло шесть лет, госпожа Сиори. Твоей дочери уже исполнилось четырнадцать. Она ходит в старшую школу и одна из лучших учениц. Ты сможешь посмотреть на нее, если захочешь.

Только сейчас Сиори осознала, что по-прежнему стискивает пальцы Кансы, хотя лежит уже не на диване, а в своей постели, раздетая и закутанная в одеяло. Она с трудом повернула голову. Тело плохо слушалось, и даже такое простое действие потребовало изрядного напряжения. Хрупкая рыжеволосая женщина сидела на стуле рядом с постелью.

— Сколько времени? — хрипло спросила ректор.

— Половина пятого. Как ты себя чувствуешь, госпожа Сиори?

— Я… не знаю. Голова кругом идет. Я так и провалялась всю ночь? А ты сидела рядом со мной? Извини, что заставила потратить на меня столько времени.