— Я знаю, как вы, мужчины, заняты важными делами, и не буду отнимать у вас время, — сказала она. — Вы нашли портсигар?

— Нашел, — ответил ей Вульф. — Садитесь, мисс Дункан. Возможно, понадобится кое-что обсудить. Если ваши ответы на два-три вопроса удовлетворят нас, вы сможете получить портсигар, уплатив мне пятьдесят тысяч долларов.

Улыбка угасла.

— Пятьдесят тысяч? Фантастика!

— Пожалуйста, сядьте.

Она взглянула на меня и, увидев лишь сыщика за работой, села на краешек красного кожаного кресла.

— Вы ведь шутите?

Вульф оглядел ее.

— И да, и нет. Наше положение довольно своеобразно и деликатно. Тело человека, погибшего насильственной смертью, было найдено на той самой улице, возле того самого дома. Человек этот имел деньги и положение в обществе. Полиция не знает о его связи с тем домом и о квартире, но мы знаем и намерены воспользоваться этими сведениями с пользой для себя. Я не думаю, чтобы вы были знакомы с законом о сокрытии улик преступления…

— Мой портсигар — не улика!

— Я и не сказал, что улика. Речь может зайти даже о соучастии в убийстве. Укрывательство предмета, способного помочь в изобличении преступника, — это, конечно, сокрытие улик. Однако слова могут и не оказаться уликой, как обычно бывает. Если сейчас вы скажете мне, что в воскресенье вечером вошли в квартиру, увидали труп Еджера и с помощью мистера Переса вынесли его из дома в котлован, то это будут не свидетельские показания.

Мэг чуть подвинулась к спинке кресла.

— Я не была там в воскресенье вечером.

— Это тоже не свидетельское показание. Вы можете солгать. Я лишь объясняю, сколь щекотливо наше положение. Вы сказали мистеру Гудвину, что заплатите тысячу долларов, если он найдет портсигар и сохранит его для вас, чтобы вернуть позже. Мы этого предложения не принимаем. Оно обязывает нас не передавать портсигар полиции, даже если он поможет изобличить убийцу, а это слишком большой риск за тысячу долларов. Можете получить ваш портсигар, уплатив пятьдесят тысяч наличными или заверенным чеком. Хотите?

Я думаю, Вульф говорил на полном серьезе. Он бы отдал ей портсигар даже за двадцать тысяч, предоставив расследование убийства представителям закона. Что же до риска, то Вульф, случалось, рисковал и большим. А сейчас он сказал только, что отдаст ей портсигар, но не пообещал забыть о нем.

Она смотрела на него во все глаза.

— Но где же мне взять пятьдесят тысяч? С таким же успехом вы могли бы запросить миллион. Что вы намерены делать? Отдать портсигар полиции?

— По своей воле — нет. Только под давлением обстоятельств. Одним из факторов станут ваши ответы на мои вопросы.

— Вы мне еще ни одного не задали.

— Сейчас задам. Вы были в той комнате вечером или ночью в воскресенье?

— Нет, — она вскинула подбородок.

— Когда вы в последний раз заходили туда? Не считая сегодняшнего дня?

— Я не сказала, что вообще там была.

— Глупости. А то, как вы вели себя утром? А предложение, с которым вы обратились к мистеру Гудвину? А ключи? Когда же?

Она прикусила губу. Прошло пять секунд.

— Больше недели назад. В позапрошлую субботу. Тогда и оставила портсигар. Боже! — она выбросила вперед руку. Жест получился непрофессиональный. — Мистер Вульф, все это может стоить мне карьеры. Я не знаю, кто убил его и почему, ничего я не знаю. Зачем вам нужно непременно втягивать меня в это дело? Кому от этого будет польза?

— Сегодня утром я вас никуда не втягивал, мадам. Я не спрашиваю вас, как часто вы бывали в той комнате, ибо ваш ответ не потянет и на ломаный грош. Но скажите, был ли там кто-нибудь еще во время ваших визитов?

— Нет, никогда.

— Но ведь туда ходили и другие женщины. Это установленный факт. Вы, конечно, об этом знали; мистер Еджер ничего не скрывал. Кто они?

— Я не знаю.

— Но вы не отрицаете, что вам было известно о других.

— Нет, не отрицаю.

— Разумеется. Он хотел, чтобы вы знали. Тапки и остальные предметы одежды свидетельствуют о том, что Еджер получал удовольствие не только от женщины, которая составляла ему компанию, но также и от того, что она знала о существовании ее, гм… ее коллег. Или соперниц. Наверняка он не умалчивал о них, а говорил, сравнивал, хвастал? А утаивая имена, вызывал разного рода догадки. Мой самый главный вопрос, мисс Дункан: кто они?

Я слышал вопросы, от которых женщины дрожали, бледнели или кричали на Вульфа, когда он их задавал, но сегодня я впервые увидел, как дама краснеет, и не просто дама, а видавшая виды бродвейская звезда. Она не только покраснела, она опустила голову и закрыла глаза.

— Разумеется, вам хочется, чтобы этот случай поскорее стал достоянием прошлого, — сказал Вульф. — Возможно, ваш рассказ об остальных дамах поможет этому.

— Я не могу, — она подняла голову. Румянец исчез. — Я ничего о них не знаю. Вы хотите оставить портсигар у себя?