— А зачем ей это делать?

— Не знаю. Но все же она могла, — Стеббинс обернулся. — Ладно, Гудвин, я подвезу вас к центру города. Расскажете все инспектору.

— Что я ему расскажу?

— Слушайте, вы, в понедельник вы начали наводить справки о погибшем за два часа до того, как было найдено его тело. Когда инспектор пришел к Вульфу, там была и вдовушка. Инспектору, как обычно, навешали лапши на уши. Вдова наняла Вульфа, чтобы расследовать убийство ее мужа, что не противоречит закону, но идет вразрез с практикой нью-йоркского полицейского управления. А когда я пришел, чтобы расследовать совершенно другое убийство, вы, черт побери, уже тут как тут вместе с вдовушкой! В доме, где жила убитая девушка. Словом, вы едете со мной в центр или я задержу вас как важного свидетеля.

— Я арестован?

— Нет. Я сказал «или».

— Приятно иметь право выбора, — я вытащил монетку в 25 центов, подбросил и поймал. — Прекрасно, я выиграл. Поехали.

Шесть часов спустя, в половине второго ночи, я сидел в кухне и читал «Таймс», которую купил, возвращаясь из конторы окружного прокурора. Я был едва жив. Час в обществе Кремера и еще четыре — в компании двух помощников окружного прокурора совершенно измотали меня.

Из всех допросов, которым я подвергался в жизни, этот оказался самым тяжелым. Трудно ответить на тысячу вопросов, которые задают специалисты своего дела, особенно когда ты знаешь, что, во-первых, должен воздвигнуть глухую стену между фактами, которые им известны, и другими — теми, о коих они пока не подозревают, во-вторых, делаешь заявления, способные повлечь за собой слишком большую ответственность, и, в-третьих, — когда один неверный шаг может выдать тебя с головой.

За все время допроса я получил всего одну десятиминутную передышку, когда заявил, что они могут запереть меня до утра, если мне будет отказано в праве позвонить по телефону.

Связавшись с Вульфом, я доложил о непредвиденной встрече со Стеббинсом и пожаловался на представителей властей, которые, как обычно, думают, будто я скрываю от них информацию. Вульф ответил, что ему уже все известно из разговора с миссис Еджер, и спросил, сказать ли Фрицу, чтобы оставил мне кое-какой горячей снеди. Я отказался, сославшись на диету. В конце концов меня отпустили без четверти час, и когда я добрался до дома, на моем столе не оказалось никаких записок.

Поскольку все задания были выполнены, я не стал заводить будильник и продрал глаза только в 9.38 утра. Собрав всю свою волю, я встал с кровати. В 10.56 я покончил с кофе, поблагодарил Фрица за яичницу с ветчиной, прошел в кабинет и начал распечатывать письма. Раздался шум лифта, и появился Вульф. Пожелав мне доброго утра, он уселся за стол и спросил:

— Долго они тебя мурыжили?

— Всего три часа после того, как я позвонил.

— Несладко же тебе пришлось.

— Были трудности. Я отказался подписать протокол.

— Мудро поступил, одобряю. Миссис Еджер рассказала мне о том, что ты наплел Стеббинсу. Это произвело на нее впечатление. Одобряю.

— Ну, это всего лишь присущие мне благоразумие и смекалка. Либо натрепать Бог знает чего, либо застрелить Стеббинса. Третьего варианта не было. Что у нас по программе?

— Ничего, затишье.

Зазвонил телефон. Лон Коэн хотел узнать, приятный ли вечер я провел у окружного прокурора и почему меня выпустили среди ночи. Я ответил, что выпрыгнул из окна и теперь скрываюсь. Как только я повесил трубку, телефон зазвонил снова. На этот раз Сол Пензер потребовал шефа. Вульф взял свою трубку.

— Привет, Сол.

— Доброе утро, сэр. Я все выяснил.

— В самом деле?

— Да, сэр. Маленькая лавочка на Семьдесят седьмой улице возле Первой авеню. Парня зовут Артур Венджер. Он опознал его по фотографии. Сто процентов. Он не уверен, что точно помнит день, но дело было на прошлой неделе, во вторник или в среду утром. Я в автомате за углом.

— Порядок. Приведи его, как только сможешь.

— Он не захочет пойти. Может, за десять долларов и уговорю, но его ведь спросят, платили ему или нет.

— Не спросят. Десять, двадцать, пятьдесят долларов — не имеет значения. Когда ты его приведешь?

— Через полчаса.

— Устроит. Жду.

Мы опустили трубки. Вульф посмотрел на часы и сказал:

— Свяжи меня с мистером Эйкеном.

Я набрал номер «Континентал Плэстик Продакс». Мистер Эйкен был на совещании. Мне удалось добиться лишь заверений в том, что через четверть часа ему передадут записку с просьбой срочно позвонить Ниро Вульфу. Через девять минут раздался звонок.

— Мистер Эйкен? Это Ниро Вульф. У меня для вас срочные сведения. Вы можете приехать к четверти первого вместе с мисс Макджи?

— Нет, это неудобно. Можно подождать до конца ленча?

— Нельзя. Промедление чревато опасностью.

— Черт возьми, но я… Вместе с мисс Макджи, говорите?

— Да, ее присутствие необходимо.

— Не знаю, — пауза. — Ладно, мы приедем.

Вульф повесил трубку и откашлялся.

— Блокнот, Арчи. Не для писем, а тот, что для документов.