В Ахелии она никогда так не выглядела, даже когда шла в таверну надраться с моряками. Что с ней сделалось на этом проклятом корабле?

Койка снова затрещала. Ридарета повернула голову и улыбнулась из-под своей темно-зеленой закрывавшей выбитый глаз повязки.

— Не спишь? С вечера еще осталось немного холодного мяса. — Она показала на стоявшую на столе миску. — Поешь и проснись как следует. Мне многое надо рассказать.

Раладан тотчас же сбросил с себя остатки сна.

— Ну, наконец-то, — сказал он.

— Сайл, Мевев! — крикнула она через плечо. — Вставайте, ребята! Марш на палубу!

Офицеры проснулись.

— Я все вам расскажу, — пообещала она, когда до разбуженных дошло, что их капитанша вновь обрела дар речи. — Но сейчас мне надо поговорить с Раладаном. Марш на палубу, ну!

Когда они проходили мимо, она дружески хлопнула Сайла по заду, явно пребывая в хорошем настроении, затем задумчиво посмотрела на Раладана, надевавшего рубашку и штаны. Ей это о чем-то напомнило.

— Погоди, я тоже оденусь… — пробормотала она. — Все время забываю, знаешь. Что ты не любишь, когда я хожу в таком виде. Почему я тебе никогда не нравлюсь? Все хотят, чтобы я ходила голая, только ты один все время морщишься. Мне ведь есть что показать?

Само собой, ей было что показать, все было на месте. Кроме глаза — ничего не поделаешь — и ума. Может, именно в том и заключалась проблема.

— Не сердись, завтра надену платье, — слегка надувшись, пообещала она. — В платьях я себя чувствую лучше всего, но на корабле в них неудобно. И жарко, сейчас такая жара, — объясняла она.

Она нашла нечто похожее на рубашку. Раладан надел сапоги, притопнул и пошел к двери.

— Куда ты?

— Повысить уровень моря.

Она ненадолго осталась одна.

— Есть такая старая, очень старая легенда, кажется, дартанская, — сказала она, когда он вернулся. — Но ее везде знают. О трех сестрах-чародейках, которых прислала Шернь. Слышал?

К упоминанию о холодном мясе Раладан отнесся серьезно. Ридарета Ридаретой, любопытство любопытством… но сперва утром следовало хорошо поесть. Так что он сидел за столом и ел.

— Ну конечно не слышал, — сказал он с набитым ртом, поскольку чем-чем, а легкомыслием своей дочери он порой бывал сыт по горло. Не глупостью — собственно, она была не столь уж глупа, как можно было судить по ее одежде. Именно легкомыслием. — Моя каравелла называется «Делара», а предыдущая называлась «Сейла». Легенда о трех сестрах? Первый раз слышу.

— То есть… ну да, ты ее знаешь. Это хорошо. Они снова здесь.

— Погоди… Кто и где?

— Три сестры. Здесь, в Шерере. В Дартане. Когда-то Риолата сделала с одной из них то же, что и со мной. Делара не была завистницей, но во многом завидовала старшим сестрам, — рассказывала она со своим безупречным гаррийским акцентом, то и дело «ломая речь», как он когда-то мысленно это назвал. Даже если ей и не хватало сообразительности, она все же получила хорошее воспитание; потом, однако, ее словарный запас стал сокращаться из года в год. Пока не наступила пора, когда в разговоре из уст гаррийской дамы могло прозвучать со всеми надлежащими интонациями: «Раладан, но я не исключаю подобной возможности!», а потом: «Хи-хи, ха-ха, ну скажи, что я красивая…»

В таких случаях у него опускались руки.

— Они были старше ее, — продолжала Риди, — красивее, умнее, у них была власть, а у нее нет. Роллайна была королевой, но правила вместе с Сейлой, постоянно спрашивала у нее совета, слушала… А Делара оставалась только воином. И она добыла драгоценность, от которой потом уже не могла избавиться. Так же, как мой отец Рапис… Помнишь? Сейчас я не рассказываю никакую легенду. Так оно и было.

— Так, как ты говоришь?

— В точности так. Я знаю. Помню.

— Гм, — пробормотал он, словно речь шла о чем-то очевидном. Но он не был глуп и догадывался, откуда Ридарета «помнит» такие вещи. Ведь это не она их помнила, только то, что в ней сидело. — И что дальше?

— Делара завидовала сестрам, но любила их. Потом, однако, она едва не убила Сейлу. Неважно. Помнишь, как я рассказывала тебе про Кесу, ту красивую блондинку, которая приплыла в Ахелию?

— Очень хорошо помню, — спокойно сказал Раладан, откусывая очередной кусок мяса. — Так, как будто только что ее видел… И что с ней?

— Она обманула меня. Ферен, та стена, которую Шернь построила…

— Да-да, знаю.

— Символ Ферена — не тот горбатый музыкант, про которого ты знаешь, а именно три сестры.

— И что с этими символами, Риди? — В Ахелии Ридарета повторила ему то, что узнала от Кесы, но какое-то время спустя он решил, что слишком мало понимает. — А Шары Ферена? Разве не они символы этой… стены, которую построили Полосы Шерни?

— Нет. Забыл, что говорил Таменат?