— Да будет пухом земля… — перебил его Лутовкин.

— Я не туда хотел, — недовольно сказал Олег.

— А я туда! — вскричал Лутовкин. — Да будет пухом земля под его нетвердыми шагами! Выпьем за наивных людей.

— Все мы были когда-то наивными… — сказала Женя и с удовольствием выпила «Сахры». — Люблю сладкие вина, — добавила она, облизывая губы.

— Да и сейчас временами, — Лутовкин посмотрел на Алю со значением, — как идиоты, верим во что-то хорошее; ждем чего-то, надеемся: вдруг обломится…

Аля снова захохотала.

И в эту минуту зашипел дверной звонок.

— Обломилось, — язвительно проговорила Женя.

— Главное для здоровья что? — сказал Олег и предусмотрительно выпил. — Главное — не прерывать акта.

Лутовкин сидел вполоборота к двери и терзал свою бороду пальцами.

Тишина, снова звонок.

— Боря, не открывай, — сказала Женя. — У нас инвентаризация.

— Ну, нет, — возразил Олег. — Мы так не можем. Как не открыть властям, ты что? Верно, Бабурин?

— Ай, помолчите, — грубо сказал Лутовкин.

Он напряженно прислушивался.

— Нет, вроде бы пронесло.

Но тут снова зажужжал зуммер, и лицо Лутовкина исказилось.

— С-сучий настырник, — сказал он, встал и вышел в прихожую.

— Может, хозяйка? — предположила Аля и наморщила нос. — Как ее, кстати, зовут?

— Кстати Надежда, — сказал Олег. — Нет, у Надежды особый звонок, я знаю. Вот так: тилинь-дилинь, тилинь-дилинь…

— Ты что раззвонился? — одернула его Женя. — Вон… — она кивнула на Алю, — из-за нее всё. Сидит и радуется.

— Я радуюсь, а ты злишься, — весело ответила Аля. — Каждому своё.

Олег между тем неторопливо ел.

— Женечка, — сказал он жуя, — надо уметь перестраиваться. На твоих глазах создается новое соотношение сил…

Сева ворвался в комнату запыхавшийся, возбужденный. Пиджак его дымился от сырости. На сей раз он не разулся при входе, но брюки его и ботинки были достаточно чисты.

— Черт, ну и дождь пролился! — сказал он. — Прямо как летом.

— Садись, дорогой, — дожевывая, пробормотал Олег. — Заждались, честное слово.

Сева хотел усесться на свободное место во главе стола, но разъяренный Лутовкин схватил его за рукав.

— Не сюда! — рявкнул он. — Протокола не знаешь?

Он усадил Севу рядом с Альбиной, демонстративно сдвинул их стулья, поставил Севе чистый прибор. Перекинув через руку полотенце, а другую руку заведя за спину, налил ему вина. Щелкнул каблуками, согнулся в поклоне.

— Что еще прикажете? — склонив голову к плечу, прошипел он. — Язычок свеженький рекомендую-с. Только что вырвали из пасти скота.

— Да будет тебе, угомонись, — сказал Сева и отвернулся, как будто от Лутовкина плохо пахло.

— Слушаю-с. — Лутовкин, пятясь, отошел.

— Ну, какие новости принесли? — спросила Севу Альбина.

— У подъезда дерутся, — ответил Сева, старательно подбирая себе закуску. — Но без ножей.

— Славно-то как! — посмеиваясь, сказала Альбина.

— Есть предложение возобновить тост, — сказал Олег, когда Лутовкин уселся на председательское место. — Пьем за наивных людей. Ибо это они делают мир…

— Таким продувным, — заключил Лутовкин.

Он выпил, никого не дожидаясь, и мрачно потянулся за сайрой.

— Ну, нет, — возразил Сева. — Быть может, я чего-то не понимаю, но мы справляем день рождения. Предлагаю тост за девушек апреля, за их весеннее счастье.

— Как будто счастье может быть зимнее, — сварливо сказала Женя. — Счастье — это счастье.

— А что такое счастье, радость моя? — поинтересовался Олег. — Извини за лимитский вопрос.

— От лимиты слышу, — не задумываясь, ответила Женя. — Мы и про счастье могём. Счастье — это когда у тебя есть всё, что есть у других. И когда ты можешь делать всё, что позволяют себе другие.

— Интересно, — пробурчал Лутовкин, копаясь вилкой в консервной банке, — интересно, что позволяют себе в данный момент дети Рокфеллера.

— При чем тут дети Рокфеллера? — вскинулась Женя.

— А при том, — отвечал Лутовкин, — что с такой программой не видать тебе счастья, как своих ушей.

— Ответ не засчитан, — резюмировал Олег. — Передаю микрофон имениннице.

— Что за детские игры, — сказала Альбина. — Ты на своей барже массовиком, наверно, работаешь?

— Бывает, что и клоуном, — беззлобно ответил Олег. — Что делать, если пассажиры сидят, как проглоченные. Так будешь отвечать или нет?