— Лали! Родная моя Лали!

Онемев от радости, Лали была не в состоянии вымолвить и слова. Женщины долго стояли обнявшись. До тех самых пор, пока Лали, вновь обретя дар речи, не прошептала Лауре:

— Я так боялась, что больше вас не увижу! Никогда!

Очки слетели с носа, чепец сбился на сторону, а Лали стояла и плакала, нисколько не заботясь о зеваках, с добродушной симпатией взиравших на эту бурную встречу. И вдруг послышался тоненький голосок:

— И я хочу поцеловать бабулю…

Бина отпустила малышку, и сейчас Элизабет стояла, выпрямившись, перед двумя женщинами. Выпустив руку Бины, она уже протягивала к ним ручонки.

Лали упала перед ней на колени, с умилением рассматривая обращенную к ней прелестную мордашку.

— Бабуля? — недоверчиво повторила она. — А ты сама кто такая?

— Это Элизабет, — ответила за нее Лаура. — Моя приемная дочь. Я подумала, что вам понравится, если она будет так вас называть…

— От такого подарка не отказываются! — воскликнула Лали, смеясь сквозь слезы. — Ох, вы должны были предупредить меня: я старая женщина, моя милая Лаура, и от такой радости могу…

— …Можете только выиграть. Вы не старая, не слабая.

И правда, Лали уже взяла на руки девочку, а та без тени смущения тут же стала тянуть ее за ленты чепца, который Бина успела снова водрузить ей на голову, и понесла ее прочь под радостные возгласы зевак. Не заботясь об экипаже, она почти бежала к воротам Святого Венсана. И улыбалась, как бедная женщина, вдруг нашедшая сокровище, которое нужно было поскорее хорошенько спрятать в доме. За ней семенила Бина, Лаура тоже следовала за ними.

— Ну что ж, — сказал ей Жуан, — если вы желали, чтобы это стало известно всем, то своего добились! Даже городской глашатай не оповестил бы жителей лучше. Нет, ну какая сцена!

Лаура рассмеялась:

— Вы правы. Я очень довольна.

Несколько часов спустя, сидя перед камином в комнате Лауры, обе женщины попивали чудесный липовый отвар, наслаждались тишиной, сошедшей на старый дом, где один за другим угасали звуки повседневной жизни, многократно умноженные благодаря появлению здесь трехлетней девчушки, чей веселый смех будил эхо и согревал сердца. Два старых лакея, Элиас и Геноле, даже прослезились от радости. А Матюрина, взяв девочку за ручку, повела ее показывать свои владения — кухню, — чтобы соблазнить ее кухонными богатствами и заодно напичкать песочными галетами, которые она пекла в изобилии, потому что это было излюбленное лакомство «мадам Евлалии», которое она предпочитала к вошедшему у нее в привычку «пятичасовому чаю». И это был единственный «дамский» продукт в ее рационе. В остальном предпочтения графини не особенно отличались от вкусов какого-нибудь старого морского волка: она любила сытную, соленую пищу, сыр, доброе вино. Время от времени она могла выпить и глоток рома, особенно когда чувствовала приближение простуды или должна была принять важное решение.

— Наконец-то буду снова печь пирожные, готовить кремы и разные сладости! — радостно заявила Матюрина, вызвав тем самым улыбку на лице Лауры. — После вашего отъезда я думала, что готовлю для капитана дальнего плавания! Слава богу, вернулись времена дам!

Но тут же с тревогой осведомилась:

— Вы ведь не собираетесь снова уезжать?

— Нет, Матюрина, я собираюсь вырастить свою доченьку так, как хотела бы, чтобы растили меня. А это значит — в наших владениях…

Сейчас Элизабет спала в детской кроватке в комнате, которая отныне будет принадлежать ей. Она заснула там сразу же, не тревожась, как обычно тревожатся дети в незнакомых местах.

— Как будто почувствовала, что она у себя, — с умилением заметила Лали. — А ведь завладела всем домом целиком! Будет теперь над нами царствовать…

— Только не это! — возразила Лаура. — Вот пройдет бурная радость первых дней, и я хочу, чтобы она жила, как любая девочка ее возраста и нашего положения. Это значит, что воспитывать ее мы будем тщательно, но просто, ведь это лучший способ сделать ее счастливой. Чтобы не было ничего такого, что напоминало бы о том, кем она могла бы стать и кем никогда не станет.

— Лаура, это в наших силах, пока она ребенок, но отрочество наступит очень скоро, а с ним и сердечный трепет, а там и замужество. Скажете вы правду тому, кто попросит ее руки?

— Бога ради, Лали! Всему свое время! Возрадуемся же этому счастью и оставим время в покое.

— И все-таки странная история, — вздохнула графиня, отставив пустую чашку. — Вы уверены, что были вправе мне ее доверить?

— К чему скрывать от вас то, что Бина с Жуаном знают не хуже меня? Вы должны знать, для кого так славно трудитесь…

Лаура очень скоро поняла, что в лице Лали ее мать получила достойнейшего преемника. Энергичный характер, деловая хватка в сочетании с врожденным талантом дипломата творили чудеса, и за четыре года судоходная компания Лодрен заняла лидирующие позиции среди прочих судовладельцев Сен-Мало.

— Вот только время бежит, — вздохнула Лали, подливая себе травяного отвара из фарфорового чайника. — И меня с собой уносит. Вы-то сами так и не почувствовали влечения к бухгалтерским книгам?

— Ни в коем случае! Я способна только разрушить все, что вы выстроили с таким трудом. Было бы обидно…