— Я подумал, — добавил он со вздохом, — что мадам Мария была бы не против этих орудий на «Гриф-фоне». И еще… Наверное, она была бы рада получить этот сундучок.

Известие о смерти хозяйки, его ровесницы, чрезвычайно его расстроило, почти так же, как и гибель Беде. Присутствие здесь ее дочери, конечно, хоть как-то скрашивало горечь от ужасных новостей, но «эта из Нанта», как он сразу и навсегда прозвал Лали, заставляла кое о чем призадуматься, и думы эти были не слишком приятными. Во-первых, люди из Сен-Мало и из Нанта, по его словам, самого негритянского порта, не очень-то между собою ладили. Кроме того, Лали обладала таким проницательным взглядом, что было очевидно: от нее ничего не скроешь и не утаишь. Маленькая мадам Лаура в детстве была прехорошенькой, но он ее толком не знал. Единственным ее достоинством было поразительное сходство с братом. Так что к огорчениям Левассера примешивалось смутное недоверие. Хотя Лали сразу же попыталась задобрить его:

— Капитан, ваши люди, должно быть, отличаются незаурядной преданностью. Иначе трудно было бы провезти на корабле такие сокровища, чтобы команда при этом не потребовала себе свою долю. Особенно вдали от дирекции и в отсутствие его представителя, ведь ваш-то умер от лихорадки?

— Не знаю, как у вас в Нанте, но у нас все иначе. Вся команда «Гриффона» из Сен-Мало, и все, слышите, все до единого точно знали, что уж мадам Мария раздаст каждому по заслугам.

— Мы тоже так поступим. Знайте, что я во всем буду стараться поступать так же, как она. Что до Нанта и его обитателей, вам все же придется отдать должное их честности и отваге, разве они плохие моряки? Ну да ладно! Во всяком случае, поздравляю! Настоящий подвиг — провезти такой груз под носом у английских крейсеров, ведь даже ваши пушки не сравнятся с мощью военного корабля!

— Если быть откровенным, то при выходе с Бурбона нам помог один из земляков. Франсуа Лемем на своей «Ласточке» довел нас до выхода в Индийский океан. Вот что значит люди из Сен-Мало! Он, кстати, времени даром не терял, — добавил капитан. — Когда мы отчалили, он собирался потопить крупного португальца, и сделал это без труда… Хотя наш «Гриффон» тоже нуждается в «мастерах топора» [45] . Столько поломок!

— Будьте спокойны! Он у нас будет как новенький! И на этот раз оснастим его как следует, не хуже корсарского корабля!

И, вооружившись поданными Тевененом чертежами корабля, она, как заправский морской волк, принялась объяснять капитану в деталях, что и где следует подправить и как лучше разместить нужное количество пушек, для того чтобы корабль мог с успехом защищаться, не теряя полезной площади, отведенной под груз. Говорила она так убедительно и с таким знанием дела, что капитан даже растерялся: похоже было, что эта женщина всю жизнь только и занималась постройкой кораблей и мореплаванием.

Даже на Лауру речь Лали произвела впечатление, и она сказала об этом подруге.

— Вы мне напоминаете Жанну д'Арк, — пошутила она как-то вечером, увидев, что Лали мирно устроилась с вязальными спицами на диванчике у огня.

— Ну уж! Жанну! Откуда такое сравнение?

— Оно напрашивается само собой. Орлеанская дева пасла овец, направляясь в свою родную лотарингскую деревню, когда услышала голос свыше, призывавший ее командовать армией. Вот и вы чудесным образом преобразились: стали умелой и мудрой судовладелицей, спасающей наше старое пароходство, совсем как Жанна спасала Францию.

— Не выдумывайте! Я никогда не возведу вас на французский трон и надеюсь, когда придет мой час, умереть в гораздо более комфортабельных условиях, нежели на куче пылающего хвороста!

— Боже меня упаси мечтать о короне! — засмеялась Лаура. — В наши дни такое украшение может принести своему обладателю только одни беды… Кто теперь захочет быть французской королевой?

— А почему бы и не ее маленькая дочь? Вы только подумайте, Лаура! Республика стерла со скрижалей все законы, как теперь говорят «старого режима». В частности, Салический закон. И я уверена, во время реставрации, возрождения трона, речь уже не будет идти о монархии абсолютной, но о конституционной монархии по английскому образцу. А если так, то почему бы Марии-Терезии не стать королевой? Лично я буду этому только рада. А вы?

— Даже не знаю. Нет, я не против того, чтобы корону носила женщина, но она… Бедный ребенок, все потерявший на этой земле, которого все еще держат в темнице! Вы думаете, в заточении ей еще могут прийти в голову мечты о троне? Ей, которой хорошо известно, как во Франции обращаются с коронованными особами? Мне кажется, на ее месте я бы скорее мечтала о свободе, о чистом воздухе, я хотела бы увидеть небо не через тюремное окно! Какое счастье — наслаждаться пением птиц, радоваться зеленой траве и цветущим деревьям, любоваться течением реки! Ведь свобода и единение с природой делают тебя намного счастливее, чем обладание короной. Если, конечно, ты не испытываешь особенной нужды и живешь подле любимого…

— Вы знаете, Лаура, ведь счастье мы носим в себе. Это идеальный образ, и у каждого из нас он свой. Сколько нас есть, столько и вариантов счастья! Как мне кажется, вы только что изложили мне свою собственную концепцию земной благодати?

— Вы правы, я к этому всегда стремилась: жить вдали от света в красивом доме с мужем… и детьми… Я хотела иметь все это, выходя замуж, но сами видите, что осталось от моих мечтаний! Вместо мужа — дьявол во плоти, и я даже не уверена, что ад принял его! Дом пуст, а моя бедная Селина вот уже два года, как покоится под безымянной каменной плитой в часовне Комера, куда я так и не доехала! Печальный итог!