— Булочку, — попросил Второй, показывая на корзину с хлебом.

Женщина протянула ему всю корзину, чтобы он мог выбрать.

— Есть способ на сто процентов овладеть сердцем женщины? — отклонился от основной темы беседы гость.

— Не говорите глупостей, — укоризненно взглянула на него Радира. — На сто процентов можно овладеть только этой булочкой, и то, если вы ее проглотите и тут же покончите с собой. Гарантированно овладеть нельзя, но попытаться можно.

— Как?

— Спросите у нее сами.

— В смысле?

— В смысле — подойдите к ней и спросите, как сделать так, чтобы она вас полюбила. Потом четко следуйте ее рекомендациям.

— Но я же буду выглядеть в ее глазах полным идиотом! — воскликнул Второй.

Радира поманила его пальцем, и когда он, склонившись над столом, приблизился к ней, она прошептала:

— Именно это мы и ценим больше всего.

— Идиотизм?

— Его признание.

Сергей рассмеялся. Ему определенно нравилась эта женщина.

— Одного не пойму, — сквозь смех проговорил он. — Как человек... — и он осекся, вспомнив, что Повелительница не совсем и человек.

Радира, со свойственной всем женщинам интуицией, заметила эту заминку и успокоила:

— Человек, человек. Хаос, в большинстве случаев, набирает своих соратников из числа людей. Я, например, родилась в семье вождя одного северного племени и жила там до своего первого брака.

— А потом?

— Потом мой отец решил породниться с семьей вождя соседнего племени. Но у меня был любимый — молодой охотник, добрый, веселый юноша.

Женщина вытащила из-за пазухи кулон, сделанный из зуба какого-то животного, и протянула Сергею.

— Это его первая охота. Большой белый волк. Я любила его, но это чувство совсем не в ходу у северных племен. Отец заманил моего друга на край ледника к западу от деревни и скинул его вниз. Ночью сгорела его хижина вместе со спящими там родителями.

— Кошмар! — не сдержал восклицания Второй.

— Это еще не кошмар, кошмар начался позже — на свадьбе, — хозяйка скинула с ног сапоги, уселась по-турецки и взяла в руки чашку с теплым молоком. — В первую брачную ночь я перерезала горло своему мужу и наутро, по традиции северных племен, меня изнасиловали все главы семейств нашего племени, а потом скинули в яму с голодным медведем. Неизвестно, повезло или нет, но это уже не имеет значения — следом за мной в яму скинули случайно забредшего в нашу деревню менестреля. Когда яму накрыли решеткой, странник засунул в глотку медведя руку и вырвал у того череп. Вырвал легко, как луковицу из земли. Потом он повернулся ко мне и спросил: «Да?»

И я согласилась.

— На что?

— На что угодно. Мне было все равно. Еще никто, кроме моего убитого возлюбленного, не спрашивал моего согласия.

— И потом?

— О! Потом менестрель пел на языке Хаоса. Я ничего не понимала, но с каждым звуком его песни меня наполняла сила. Дикая, свободная, жаждущая вырваться наружу. Так оно и случилось — утром я выбралась из ямы и стала убивать всех, кто попадался мне на пути. Мужчин я рвала руками на части, женщинам и старикам разбивала кулаками головы. Пока я уничтожала деревню, поэт сидел на пороге одного из домов и смеялся. Мой отец пытался убежать, но я поймала его, сломала ему руки, ноги, позвоночник и сбросила в тот же ледник, куда он сбросил мою любовь. Он визжал, как недорезанная свинья.

— Свою мать вы тоже убили?

— Нет, она прыгнула вслед за отцом сама, но перед этим поцеловала меня и шепнула: «Правильно, все правильно».

— Она не осудила вас?

— За что? Отец сорок лет издевался над ней.

— Так зачем она прыгнула за ним?

— Ее жизнь, пусть плохая, уже не имела смысла. Потом, она понимала, что я должна ее убить тоже. Она меня пожалела.

— Убили бы?

Радира задумчиво отхлебнула из чашки глоток молока и призналась:

— Не знаю.

— Что было потом?

— Потом я уничтожила деревню своего мужа. Менестрель запретил убивать только младшую дочь вождя — Морати. Что-то он в ней увидел.

— Королева знает эту историю?

— Эту историю знают только два существа на свете — вы и мой спаситель.

— Тзинч?

— Да.

— Почему вы мне все рассказали?

— Вы же Магнификус.

— Ну и что?

— Больше никто не мог ее услышать, а мне очень хотелось ее рассказать.

— Я вас понимаю, — Второй вернул хозяйке ее кулон, и она бережно спрятала его на груди.

— Испугала? — спросила она.

— Нет, хотя должны были, — честно ответил Сергей и попросил: — Расскажите, что было потом?

Радира поставила чашку на стол и продолжила:

— Потом Тзинч оживил моего возлюбленного. Я видела, как со дна ледника поднимается его истлевшее тело и принимает форму огромного белого волка.

— Волка? Такого же, как он убил на охоте?

— Совершенно верно.

— Но почему волка?

— Тзинч сказал, что это все, что он может для него сделать. Хотя теперь я понимаю, что он просто не хотел меня ни с кем делить.