— А как выглядят семена этих цветов? — спросила Рылейка.

— У них не бывает семян. Они только цветут, — был ответ.

Потом крот повёл их куда-то всё ниже и ниже. Земляные стены норы сменились каменными, и вскоре они очутились в большой и просторной пещере. Свет факелов терялся в вышине, не достигая сводов. По стенам текла вода. Пламя отражалось в каплях и струях, и стены переливались, словно угли в остывающем костре.

Гулкое эхо отзывалось на каждый шаг, каждый вздох и каждое слово. С невидимого потолка вниз свешивались огромные каменные сосульки, на кончике каждой сверкала чуть дрожащая капля воды.

— Это сталактиты, — пояснил крот. — А навстречу сталактитам из пола пещеры растут сталагмиты. Они растут очень медленно, целые тысячелетия и даже десятки тысяч лет. А потом соединяются и получаются колонны — сталагнаты.

Он показал им место, где сталактит и сталагмит почти соединились. Между ними осталось расстояние не толще волоска.

— Смотрите: они росли многие тысячи лет, и вот теперь эта работа подходит к концу. Осталось всего какие-то десять-двадцать лет, и они соединятся.

— А почему же они растут? — спросил любопытный Корнюшон.

— Ну, так уж повелось… — невнятно пробормотал крот.

— Это очень просто, — ответила за него Рылейка. — Здесь сыро. Чувствуешь? Влага оседает на стенах и растворяет известь, которая есть в камнях. Влага собирается в капли. Капли стекают по сталактитам и отдают им свою известь. Дальше они падают на сталагмиты и тоже отдают им свою известь. Вот так, год за годом, и растут эти известковые каменные сосульки навстречу друг другу…

Затем крот привёл их в небольшую котловину, на дне которой лежало озеро с синей водой. Поверхность его была ровной, как зеркало. Оно было таким неподвижным, что больше походило на кусок красивого синего льда. Корнюшон опустил в озеро палец и, едва дотронувшись, тут же сунул его отогреваться под мышку. Ему показалось, что вода здесь холоднее любого льда. Крот засмеялся хрипло и радостно:

— Мы очень глубоко. Очень. Здесь всегда холодно. И всегда хорошо, — добавил он, вздохнув полной грудью.

Потом они пошли вверх, вдоль подземного ручья, стремительно бегущего вниз через крутые перекаты и пороги.

— Он бежит издалека, никто не знает откуда. Я пытался дойти до истоков, но не смог. Его воды никогда не видели света. Он бежит из темноты и убегает в темноту. Разве это не прекрасно? Скажите, разве вы не чувствуете этой красоты? — с восторгом обратился он к своим гостям.

— Да как вам сказать… — сказала Рылейка.

— Я тоже не понимаю, — подтвердил Корнюшон.

— Слепые вы, просто слепые, — со вздохом сказал крот. — Вы ослеплены светом. Этими бесполезными и ненужными лучами. Несчастные. — В его словах послышалась настоящая жалость.

«С чего это он вздумал нас жалеть?» — подумал Корнюшон, совсем не чувствовавший себя несчастным.

— Хорошо, — решил крот, — я покажу вам своё самое большое чудо. И, может быть, тогда вы поймёте, что всё виденное вами прежде — все эти ваши восходы, закаты, цветы, птицы, рыбы — такая суета и чепуха, что о ней не стоит даже вспоминать. Идёмте!

Вскоре они снова оказались неподалёку от поверхности земли. Воздух стал свежее, сверху сквозь щели то и дело просачивались лучи вечернего, угасающего света. Возле одного из ответвлений норы Рылейка на секунду остановилась.

— Так-так. Там есть выход на поверхность. Имей это в виду, — уверенно сказала она. — Смотри, как ведёт себя пламя факела.

И точно, огонь наклонился в сторону прохода и стал похож на стрелку, указывающую направление. Корнюшон замер и почувствовал слабый поток воздуха, который шёл в сторону ответвления. Там была свобода, там цвёл розовыми свечками иван-чай, куковали кукушки, жужжали тяжёлые жуки-бронзовки, опускалось за дальние дремучие леса солнце, загорались первые робкие звёздочки… И, привязанная к вершине яблони, ждала своих заплутавших хозяев тополиная пушинка.

— Ну, где вы там? — позвал их крот. — Поторопитесь.

Они отправились на его голос. Крот привёл их в большой зал, который он выкопал под корнями старой яблони. Посреди зала стоял древний полусгнивший сундук, сквозь развалившиеся доски которого просыпались драгоценные камни, сверкавшие в свете факелов, словно огни салюта. Тут же лежали золотые монеты, похожие на звериные глаза без зрачков. Тускло блестели жемчужные зёрна, поднятые неизвестными ныряльщиками из бездонных морских глубин. Казалось, искры света, отразившись от драгоценностей, заиграли на мрачных земляных стенах норы, превратив подземелье в красивейший из дворцов. Корнюшон заворожённо смотрел на великолепное зрелище, потерявшись в его сверкании и блеске, и вдруг услышал спокойный голос Рылейки: