— Что такое?

Я вскочила на ноги и изобразила праздничный танец.

— Это ты! Ты — дитя урожая. Эти термины употребляются в одном и том же контексте. Отпрыск и дитя урожая — одно и то же.

— О чем ты говоришь? — спросил он. — Мой день рождения в середине лета, а дитя урожая, как было бы логично предположить, должно родиться ближе к осени, когда люди и вправду собирают урожай, не думаешь?

— Нет, — сказала я, широко улыбаясь. — Мои поиски привели меня к другим выводам. Раз уж мне нужна была информация о Самайне, я подумала, что стоит почитать и о других праздниках. Первое августа, согласно Колесу Года, — праздник, который называется Лунаса, он обозначает окончание лета и начало осени, праздник урожая и солнечного жара. Ты — дитя урожая, иначе и быть не может. Мы, наконец, что-то нашли!

Он посмотрел на меня, моргнул, а потом глянул вниз, на измятый листок бумаги, который мы передавали из рук в руки целый день.

— Значит, это обо мне. Этот пассаж… О чем бы там ни говорилось, это случится во время праздника Самайн.

Я перестала улыбаться, глядя на его встревоженное лицо.

— Да, так и есть.

— Самайн, — пробормотал он. — Это же сегодня.

— Да, — сказала я, закусив губу. — Но ничего, что бы требовало твоего присутствия, на сегодня не запланировано. Да и не могло быть. Все Хранители заняты подготовкой к заключению союза. Они будут там. Сегодняшняя церемония не имеет никакого отношения к отпрыску. Ритуал посвящен созданию новой стаи.

— В пророчестве говорится о дате, верно? Но там нет указания на год. И в пророчествах речь всегда идет о будущем, так?

— Ты хочешь сказать, что речь идет о событии, которое случится в отдаленном будущем?

— Ну, да, должно быть, так, — кивнул Шей, но глаза его оставались тревожными. — По крайней мере, мы добились кое-какого прогресса, — сказал он, глядя на часы. — Ты, кажется, сказала, что Брин приедет к тебе в пять тридцать, чтобы помочь приготовиться к этой твоей великой ночи?

— Да, а что?

— Сейчас шесть, — сказал он, разворачивая руку так, чтобы я могла видеть циферблат.

— Она меня убьет, — заметила я, лихорадочно запихивая вещи в сумку. — У нас не останется времени на то, чтобы пойти на Кровавую Луну.

— Я думал, вы собираетесь готовиться к церемонии, — нахмурился он.

— Так и есть, — пояснила я. — Но церемония будет проводиться недалеко от того места, где проходит бал. Имеющие отношение к ритуалу приходят на Кровавую Луну на пару часов, чтобы потанцевать и выпить за наше здоровье. Но через некоторое время мы уйдем на церемонию, не привлекая внимание людей, присутствующих на вечеринке.

— Понятно, — сказал Шей тихо.

Мне не хотелось от него уходить, но и сказать больше было нечего. Даже если бы мы посмеялись вместе, то не смогли бы смягчить нашу общую боль.

Я взяла пальто, он кивнул мне. Улыбка не могла скрыть грусти в глазах.

— Удачи, Калла.

— Так, это последняя, — сказала Брин, разворачивая меня, чтобы внимательно осмотреть.

— Зачем так много пуговиц? — спросила я, гадая, смогу ли я снять платье самостоятельно.

— Это для украшения, Калла. Твоя мама их любит.

Она показала мне щеточку для теней.

— Ты точно не хочешь немного подкраситься? Давай я хоть глаза тебе подведу. Будут выделяться.

— Нет, никакого макияжа, — сказала я, думая о том, зачем девушки хотят, чтобы у них «выделялись» глаза. Это звучало странно. — Я позволила тебе сделать мне прическу. Но я никогда не крашу лицо.

Я изо всех сил старалась не почувствовать себя плохо. Если что-то и начнет «выделяться», так это, скорей всего, мой желудок.

— Ты все испортишь, — сказала она, шлепнув меня по руке, когда я вознамерилась потрогать аккуратно скрепленный заколками бутон из локонов, который она со знанием дела соорудила у меня на голове.

— Трогать нельзя. Точно не хочешь, чтобы я тебе глаза подкрасила?

Я улыбнулась Брин. Она была великолепна. Вернее, неописуема. В ушах у нее были любимые ею кольца, свисавшие до самого подбородка, но теперь их бронзовый блеск оттеняло прекрасное шелковое платье цвета синих чернил с высокой талией. Оно сидело настолько хорошо, что, казалось, на плечи Брин снизошла частица вечернего неба, окутав ее таинственной полупрозрачной дымкой.

Это было несправедливо. Собираясь на церемонию, другие девушки из стаи Халдис, включая Брин, оделись изысканно и утонченно. Они выглядели, как жрицы богини тьмы. Я же напоминала свадебный торт, и у меня было стойкое впечатление, что виновата в этом мама.

— Никаких «выделяющихся» глаз и губ. Ничего такого. — Я указала на свое длинное, до пола, платье. — Этого более чем достаточно. Еще чуть-чуть, и я взорвусь.

— Хорошо.

Брин убрала запасы косметики в кофр, который по размеру мог посоперничать с ящиком для инструментов.