– Нет, Тань, я их не купила. Это – мои книжки, понимаешь? Я их не купила, я их написала! Алина Никольская-Петерс – это я!

Танька хохотнула коротко, потом моргнула, в недоумении посмотрела на Лену. Потом снова перевела взгляд на Наташу, скривила губы в насмешке:

– Это прикол у тебя такой, что ли? Гонишь, Петрова?

– Нет. Не гоню и не прикалываюсь. Вы меня простите, девочки, что я… Что я раньше не призналась. Я хотела… Ну, мне очень нравилось то, что я знаю, а вы не знаете…

– Ну ты даешь, Наташка… – медленно протянула Лена, и было непонятно, что она имеет в виду под этим «даешь». – Ни фига себе, я даже поверить не могу… Я думала, писательницы, они все такие… такие… Необыкновенные, в общем… И тут вдруг – ты…

В кабинете повисла неловкая минутная тишина, лишь слышно было, как Танька ерзает на своем стуле, не находя себе места от необычности полученной информации. Сердце у Наташи в груди по-прежнему выстукивало волнительную дробь, и отчего-то было очень неуютно, будто она призналась сейчас в неком постыдном поступке. Первой нарушила молчание Танька, произнесла совершенно нормальным спокойным голосом:

– Да уж… Теперь и не знаешь, как к тебе и относиться… Была обыкновенная Наташка Петрова, а теперь…

– Девочки, но вам же и правда эти книжки нравились! Вы же сами говорили!

– Хм… А я еще, идиотка, удивлялась, когда читала… Удивлялась, что будто бы про меня все написано! А это, выходит… и есть про меня?

– Извини, Лен…

– Да что – извини! Я, между прочим, тебе разрешения не давала свою жизнь под лупой рассматривать!

– Извини… Я действительно не имела на это права, Лен. Потому и каюсь сейчас. Тем более я же ничего плохого там не писала…

– Да не в этом дело, Наташ, – подняла на нее красиво подведенные глаза Лена. – Действительно, ты хорошо пишешь, но дело совсем не в этом. И даже не в том, что ты про меня…

– А в чем тогда дело?

– Да сама не пойму, что меня так плющит! Погоди, сейчас сформулирую… Тут, наверное, дело в обиде приземленности, понимаешь? – снова задумчиво протянула Лена. – Не знаю, как Таньке, а мне эта Никольская-Петерс представлялась такой… такой… Не описать, в общем. Слушай… А вот скажи мне… А я, например, могу книжку написать? Может, я тоже хо чу? Я ведь ничем не хуже тебя!

– Не знаю. Попробуй…

– И попробую! И я уверена, что у меня не хуже получится! Или ты хочешь сказать, что у меня таланта нет?

– Да ничего я такого…

– Девочки, вы что, ссориться вздумали? – испуганно произнесла Танька. – Ленка, куда тебя понесло-то? Тоже мне еще одна писательница выискалась! Всегда такая тихоня была – и вдруг разошлась… Пойдемте лучше перекурим это дело! А заодно Петровой какой-нибудь сюжетец подкинем! Ладно тебе, Лен… Ну, оказалась она писательницей, ну и что… У нас в стране сейчас вообще писательниц больше, чем читательниц…

Они вдруг весело расхохотались над последним Танькиным выводом, и будто треснуло сгустившееся над их головами напряжение.

– Петрова, а ты гордись, что двух читательниц в своем активе уже поимела! Пойдем курить, что ли, писательница! – поднимаясь со стула, насмешливо, но уже без обиды проговорила Лена.

– Пойдем, читательница! – так же легко ответила ей Наташа. – Сигареткой угостишь? А то у меня кончились.

– Наташ, а можно я в нашей бухгалтерии про тебя расскажу? – тихо попросила Танька.

– Может, не надо, Тань?

– Ой, да пусть рассказывает! Все равно ж не утерпит, ты же ее знаешь!

– Нет, ну если нельзя, то я не буду…

Так, препираясь и обсуждая вновь образовавшуюся в их дружбе проблему, они долго стояли в курилке, пока туда не заглянула вездесущая Алла Валерьяновна.

– Наташа, ты здесь? Давай бегом к Ивану Андреичу! Он тебя потерял!

– Ага, иду…

Иван Андреич встретил ее, как всегда, умильной старческой улыбкой. Если не считать того времени, когда… А может, и у него тоже про Анну спросить? Хотя нет. Не стоит беспокоить беспокойство…

– Как ваши дела, Наташенька? Я слышал, вы приболели немного?

– Все в порядке, Иван Андреич. Я уже совершенно здорова.

– Ну и замечательно. Сделайте-ка мне проект соглашения с «Инвестпроектом». И включите туда пункты о консалтинге, они наших аналитиков в помощь просят.

– Хорошо, Иван Андреич…

– Что-то вы сегодня слишком покладистая, Наташенька… И что, даже язвить не будете по поводу этого соглашения? Что оно «большое и пустое», «обо всем и ни о чем»?

– Иван Андреич, я…