– С ума сошла? – взвилась Рина. – И кем ты там будешь?

– Я буду счастливой мужней женой, – отрезала Машка и от растерянности и недвусмысленности намека Рина лишилась дара речи.

И все же она, списавшись по имейлу с тем самым Гельмутом и воззвав к его немецкой прагматичности, убедила потенциального мужа подождать полгода и дать Машке закончить школу. Гельмут согласился и Машку сумел убедить, но заявил, что скучает ужасно и приедет к ним на Новый год.

– Замуж? – Кира вытаращила глаза и едва не уронила палочки. Подруги питались очередными суши. Рина уже привычно ловко орудовала палочками, а Дуська попросила прибор и теперь задумчиво ковыряла в тарелке.

– А как же институт? Куда ты ее собиралась определить?

Рина пожала плечами:

– Ну, я предлагала ей попробовать куда-нибудь на платное, само собой, но Машка такая упертая… Боюсь, придется уступить и отпустить в Германию.

– А если не сложится у них там? Вернется сюда – и что? Ни образования, ни работы! – Кира покачала головой. – Я бы на твоем месте родительскую власть употребила.

Рина сдержала готовое сорваться с языка «вот когда будешь на моем месте, тогда и поговорим». Легко сказать! Она намекнула Машке, что до восемнадцати лет та без согласия матери не сможет никуда уехать, на что дочь лишь пожала плечами и заявила, что учиться все равно не пойдет. На жизнь себе заработает хоть в том же «Макдоналдсе», а потом все равно уедет. И Рина прекрасно поняла недосказанное – только отношения их за это время станут другими.

– Это ее жизнь, – сдержанно сказала она. – Пусть поступает как хочет. Свою голову не приставишь.

– Вот будет здорово, если ты скоро станешь бабушкой! – выпалила вдруг Дуська.

Рина взглянула на нее холодно: такая перспектива не радовала.

Новый год подкрался быстро, и вот уже Рина с Машкой встречают Гельмута в Шереметьеве. Ни про какую гостиницу Машка и слышать не пожелала, и парень поселился у них. Глядя по утрам, как он пьет кофе и ест в неимоверных количествах бутерброды с сыром, Рина никак не могла осознать, что этот белобрысый здоровый молодой мужчина собирается стать мужем ее Машки.

Праздничные дни, как всегда, были самыми загруженными для Рины, а молодые большую часть времени пропадали по друзьям и клубам, но все же Гельмут как-то вечером пришел к ней в комнату, сел в кресло у окна и, небыстро подбирая английские слова, принялся рассказывать, что у них очень хорошая семья. Родители живут под Мюнхеном, но сам он вместе с двоюродными братьями живет и трудится на ферме дяди в сельском районе Баварии. Ферма богатая, но работы много. Зато семья большая, всем весело, и праздники часто бывают, а в Мюнхен они по очереди ездят развлекаться. Воздух там чистый, еда – экологически безопасная, потому что ферма специализируется на модных сейчас органических продуктах, то есть никакой химии. И если она, Рина, захочет – так пусть переезжает к ним: места всем хватит, и дело ей найдется.

Рина сказала спасибо, но от переезда в Германию отказалась. Они договорились, что после экзаменов Рина сама Машку привезет и останется на свадьбу. Нельзя сказать, что весна далась ей так уж просто. Мысль о том, что Машка не поступит в институт, а просто возьмет и уедет и станет фрау Гельмут как-то там, лишала Рину душевного равновесия.

Кира и Дуська поддерживали ее как могли, и в результате на свадьбу Машка поехала в сопровождении матери и двух ее подружек.

Какой должна быть идеальная свадьба?

С дракой и похищением невесты? С лимузином и кортежем иномарок? Дорогим рестораном?

Или все можно сделать по-другому, и даже белое и красивое платье не является залогом семейного счастья. У Рины свадьба была организована на деньги родителей, а потому вполне традиционно, ну разве что без драки обошлись. И она была вполне счастлива и довольна и сама удивилась, что в какой-то момент остро позавидовала одной девчонке с курса, которая рассказывала, как праздновала свою свадьбу в каком-то городке на Дальнем Востоке. И она, и муж работали там по контракту, и белое платье купить было негде. Вместо подарков по списку: постельное белье, тостер, кофеварка и прочее небогатые, но веселые друзья взялись организовать застолье, а подружки связали молодым обновки. Невеста была в пушистом белом свитере, а молодой муж – в черном, с вывязанными белыми снежинками на груди. И праздновали они свадьбу на берегу Амура, у костра, с гитарами и танцами до рассвета.

Немцы к празднику подготовились серьезно и устроили настоящее действо: дом украшен был гирляндами цветов, жених и невеста венчались в местной церкви (что повергло Рину в шок, но Машка не моргнув глазом заявила, что это же не мусульманство, а просто лютеране они и потому ее православие тут просто как родное). Платье Машка выбирала сама, и потому было оно, на взгляд Рины, простовато, но у нее язык не повернулся что-то сказать, и на Машкин тревожный вопрос: «Как?» – она уверенно кивнула и заявила, что и сама бы лучше ничего не нашла.

Рине все происходящее казалось немножко нереальным, словно она вдруг стала действующим лицом фильма. Не успела прилететь, оглянуться: и вот она уже ведет дочь под руку по проходу меж скамеек в темноватой и не вместившей всех желающих церковке.

Потом гуляли за большими столами, вынесенными во двор фермы. Многие гости, даже приехавшие из Мюнхена, одеты были в традиционные костюмы: мужчины в коротких кожаных штанах с помочами, рубашки с воротничком-стойкой и расшитые куртки. Шляпы с небольшим пером или украшенные витыми шнурами. Женщины в красных или зеленых юбках, с корсажами на шнуровке, откуда белой пеной выплескивались кружева сорочек.