Шрифт:
Истории,я снова рассказывал в баре истории:
Йоркширские бандиты и йоркширские полицейские, случай в Кэнноке и Черная Пантера.
Истории,одни истории. Не касаясь настоящих историй, правдивых историй,тех, благодаря которым я оказался здесь, оказался у этой стены, на которой написано НЕНАВИСТЬ.
Клер Кемплей и Майкл Мышкин, стрэффордская перестрелка и убийство во время ритуала изгнания дьявола.
У каждой сволочи был свой звездный час, у каждого кота – масленица, но у каждого Ахиллеса была своя пята, и у каждого Наполеона – свое Ватерлоо.
Правдивые истории.
В черно-белом варианте на фоне стены с надписью НЕНАВИСТЬ.
Я провел пальцами по краске.
Я стоял и думал: интересно, где же наши братаны, бравые ребята?
И тут они появились, обступили меня со всех сторон:
Бритые головы и запах перегара.
– Эй, дедуля, – сказал один из них.
– Отвали, пидор, – ответил я.
Он сделал шаг назад, к своим приятелям.
– Зачем же так? – сказал он. – Я же тебя, старого козла, сейчас, бля, отымею.
– Попробуй, – сказал я за секунду до того, как он одним ударом отключил мою память, ненадолго прервав мои воспоминания.
Но лишь ненадолго.
Я держу ее в объятиях посреди улицы, мои руки в крови, ее лицо в крови, мои губы в крови, ее рот в крови, мои глаза в крови, ее волосы в крови, мои слезы – это кровь, и ее– кровь.
Но никакие старинные заклинания нас уже не спасут. И я отворачиваюсь, с трудом поднимаюсь на ноги. Кэрол говорит: «Останься!» Но прошло уже двадцать пять лет и больше, и мне надо уйти, надо оставить ее одну здесь, на этой улице, в этой кровавой реке.
И я смотрю вверх, а там – лишь Закон, Великий Закон, луна и Он.
Кэрол больше нет.
Ястоял в своей комнате, открытые окна были иссиня-черными, как ночь.
Я держал в руках стакан виски и полоскал рот от крови.
Я поднес к губам карманный диктофон «Филипс»: – Сегодня 30 мая 1977 года, нулевого года. Лидс. Я вернулся к работе…
Я хотел сказать что-то еще, еще немного, но слова не слушались меня, поэтому я нажал на «стоп», подошел к комоду, открыл нижний ящик и уставился на все маленькие кассеты в маленьких коробочках, с аккуратно подписанными датами и адресами, похожие на мою юношескую библиотеку, на моих Джеков-Потрошителей и докторов Криппенов, [7] на Седдонсов [8] и Бака Ракстона. [9] Я достал одну из них наугад (так, по крайней мере, мне хотелось бы думать) и лег на спину, закинув ноги на грязные простыни, глядя на старый-престарый потолок. Комната наполнилась ее криками.
7
Доктор Криппен – Питер Хоули Харви Криппен, американский гомеопат, в 1910 году отравил свою жену, похоронил ее обезглавленное и расчлененное тело под полом погреба.
8
Седдонс – Фредерик Генри Седдонс, в 1911 году в Лондоне отравил мышьяком Элайзу Бэроу, одинокую пожилую состоятельную женщину, которая сделала его наследником всего имущества.
9
Бак Ракстон – врач, в 1935 году убил свою жену и горничную и похоронил их расчлененные и обезображенные до неузнаваемости трупы в разных местах в окрестностях города.
Я проснулся один раз, в темной сердцевине ночи, и подумал: а что, если он жив?
Звонок в студию: В течение последних двух-трех десятилетий криминалисты в США предпринимали систематические попытки измерить и проанализировать рост преступности, вычислить ее темные цифры…
Джон Шарк: Темные цифры преступности?
Слушатель: Ну да, темные цифры, но есть количество преступлений, о которых не было заявлено в правоохранительные органы, или которые остались нераскрытыми. Проведя систематическое исследование преступлений, совершаемых на сексуальной почве, доктор Раазинович обнаружил, что до сведения полиции доводится не более пяти случаев из ста.
Джон Шарк: Какой кошмар.
Слушатель: В 1964 году он предположил, что полностью раскрытые преступления, виновники которых были наказаны, составляют не более пятнадцати процентов от общей массы совершенных.
Джон Шарк: Всего пятнадцать процентов!
Слушатель: И это в 1964 году.
Передача Джона Шарка Радио Лидс Вторник, 31 мая 1977 годаГлава третья
Отдел убийств Милгартского полицейского отделения.
Радкин, Эллис и я.
Время – начало седьмого утра. Сегодня вторник, 31 мая 1977 года.
Мы сидим вокруг большого стола, барабаня пальцами по столешнице. Телефоны молчат.
Через двойные двери входят заместитель начальника полиции Джордж Олдман и начальник уголовного розыска Ноубл, они кидают на стол две большие желтые папки.
Инспектор Радкин щурится на верхнюю и вздыхает:
– Да сколько же можно, черт их возьми.
Я читаю: Престон, ноябрь тысяча девятьсот семьдесят пятого года.
Черт.
Я знаю, что это значит:
Два шага вперед, шесть шагов назад -
Ноябрь 1975: еще никто не забыл стрэффордскую перестрелку, все сыты по горло внутренними расследованиями, Питер Хантер и его свора принюхиваются к нашим задницам. Сотрудники окружного полицейского управления Западного Йоркшира – спиной к стене, заткнув глотки,если ты понимаешь, что не нужно плевать в колодец, кусать руку, которая тебя кормит и т. п., Майкл Мышкин идет на дно, судья выкидывает ключ.