По весне галчатами прилетали от бабки в мастерскую ребятишки. Мама Варя рада-радешенька. Все вместе, все не врозь. Старшенький — помощник. Иной раз заменяет главную топтальщицу: проворно мнет глину, за ним и младшенькие тянутся. «Брысь!» — гонит он их, а они тошней того давят скользкую глину ножонками. Ничего, получается. За ними козленок вприпрыжку.

Мастерам по душе ребячье присутствие. Кому картошку печеную заместо гостинца, кому корочку хлеба — от души, не в обиду. Война. Голод. Ребятишкам отрадно, ластятся к мастерам.

Какой уж оборот делает гончарный круг, может, миллионный, а может, и того больше. Сельповский магазин завален глиняной посудой. Расписную кое-как разбирают, а простую ни-ни. Какой уж месяц не получают мастера зарплаты. Привыкли, не сетуют.

Весной оживали. Тянулись ранним утром по хрупкому, шумному насту к прошлогодним стогам и уметам, шевелили солому, выбирали необмолоченные колосья. Потом их сушили, толкли в ступе. Спасались. А то — беда.

...Приткнувшись пятью окнами к Больничной горе, живет гончарная мастерская. Ласковый песенный звон готовой, уже обожженной, посуды от легкого прикосновения мастеров плывет по Пьяному Логу, врывается в дома через открытые створки окон...

Ленка узнала, что не похожа на других людей, как раз перед самой школой, в тот августовский большой день, когда мама купила ей первую школьную форму.

Нет, она и раньше замечала, что не все носят очки с заляпанным пластырем правым глазом, как она, но особой разницы между собой и другими не видела: ей-богу, точно так же прыгала с качелей на ходу, если не лучше, ловко, если не виртуозно, играла в «прятки» и дралась, отстаивая идейную правоту, как лев... Воспитатель же на прощальном детсадовском звонке мягким прощающим голосом сказала ее маме: «...намучается с ней школа, вот увидите!»

О, школа! Это казалось недостижимым — с таким же правом, как соседская красавица Лидия, второклассница и задавака, надеть черное платье с кружевным белоснежным воротником и белым же, в душистых воланах, фартуком... «Банта не получится!» — сокрушалась в тот август Ленка, пытаясь собрать копну жестких коротких волос в «хвосты». Но мама пообещала, что придумает хитроумные банты на резинках и два-то пучка из копны наберет!

В тот большой день Ленка поднялась с первыми петухами (так почему-то всегда говорила бабушка про папу).

Мама этого поначалу не одобрила. Она открыла один глаз и, пробубнив что-то насчет «не в очередь за книгами стоять будем...», повернулась на другой бок. Полежав минут пять, вдруг вскочила и внимательно, совсем не сонно, посмотрела Ленке в глаза. «Ладно, — сказала, — понимаю... Извини. Давай приготовим красивый завтрак!»

Бабушка чуть не слегла от умиления: впервые за три года, как она поселилась в доме сына, не она подавала завтрак, а ей.

— Значит, уже чувствуешь зов школы? — туманно спросил у Ленки отец.

— Форму идем покупать... — пожала та плечами на его бестактность. Форму! — хотелось крикнуть ей на всю ивановскую (так тоже говорила бабушка, но уже о поведении внучки). Ленка себя сдержала. С детскими шалостями покончено. Первоклассница — это тебе не приготовишка!

Мама, что случалось с ней очень редко, согласилась на Ленкино предложение идти до магазина пешком. Семь троллейбусных остановок за здорово живешь! Но на этот раз Ленка так готовно подпрыгивала ка каждом шагу и в какой-то момент так трогательно вцепилась в материнскую руку, что Ленина мама дала себе слово каждый день подниматься пораньше, чтобы делать зарядку, самой готовить завтрак и до работы ходить пешком.

На выставке-продаже школьных товаров в «Детском мире» Ленка по просьбе мамы перемерила три новеньких формы, и все три ей мгновенно понравились. И формы, и кабинка для примерки, и продавец, и магазин, и все-все... Ленка становилась левым боком к зеркалу и, скашивая глаз на себя, такую же красивую и умную, как Лидия, спрашивала:

— С той стороны так же хорошо?

— Так же. И еще лучше, — несколько раз повторяла мама. И Ленка сдержанно поцеловала ее, а потом порывисто обняла.

Из магазина они вышли развеселые. Развесело и без очереди купили по эскимо, развесело перебежали дорогу на красный свет и устроились в аллее на скамейке.

— Ты сходи хоть к фонтану, если хочешь, а я пока перекурю, — предложила мама и Ленка отправилась. Она этот фонтан прямо обожала. У него были такие тоненькие, просто прозрачные трубочки разной длины, он так весело разбрасывал цветные радужные струйки, что Ленке казалось, будто они достают до самых облаков, а уж оттуда возвращаются серебристыми, легкими змейками... Вот когда-нибудь и она побывает на облаке и все сама разузнает про этот самый круговорот, уж скоро, наверное, не зря ведь она становится ученицей!