— Это тебе за маму и папу, мерзавец!!!

Отчаяние накрыло меня с головой. Боль, обида, разочарование давили, словно желая задушить. По спине пробежал холодок, и сознание начал сковывать страх.

Я проткнула его сердце! Наконец-то вампира, который сломал мою жизнь, больше нет. Но почему тогда я все еще несчастна? Почему я плачу, вместо того, чтобы ликовать? Я убила вампира! Я отомстила! Что не так?

В глазах Эндрю застыла боль. Он не верил тому, что я сделала. Таких печальных глаз, полных скорби и отчаянья, я еще не видела. Разве вампиры когда-либо жалеют о чем-то?

— Я все равно люблю тебя… — с последним вздохом прохрипел вампир, и на его глазах выступили слезы.

А я не могла понять, что же я сделала не так. Где ошиблась? Почему сейчас так плохо?

Последнее слово, последний вздох и тело Эндрю превратилось в прах. Я разрыдалась, упала на колени, хватая останки в руки и сжимая так, что ногти больно впивались в ладони. Что же я наделала? Я никогда себе этого не прощу!

Не-е-ет!!!

Как больно. Но почему? Почему я плачу так, словно потеряла любимого? Ведь это был мой враг.

Сзади чьи-то крепкие руки обняли меня за плечи. Я обернулась, тяжело дыша. Передо мной стоял Кевин. Он приподнял мой подбородок одним касанием, но я не хотела смотреть в его глаза, не хотела увидеть презрение в унылом взгляде. Ведь я только что убила его брата — его плоть, его кровь…

— Прости, — прошептала я и раскрыла ладони, выпустив прах Эндрю. Потом крепко прижалась к Кевину, чувствуя каждую клеточку его тела, что встрепенулось от моего позднего сожаления. Из глаз с новой силой полились слезы.

— Ничего, милая. Я не виню тебя, — он погладил меня по голове и вздохнул. Впервые слышу, как он вздыхает. — Главное, чтобы тебе было хорошо.

— Нет… Я убила его… Я… Я не заслуживаю твоего прощения.

Кевин погладил меня по голове, я прижалась к нему сильнее и снова слезы отчаянья взяли надо мной верх, только я не выдержала их напора, ноги подкосились, голова закружилась, но Кевин вовремя подхватил меня.

Когда я открыла глаза, то увидела лицо Кевина.

— Я убила его… Убила… — шептала я, не до конца осознавая, что произошло. — Я ни чем не хуже его… Я…не заслуживаю жизни. Ламарк же предупреждал меня…

— Успокойся, — приговаривал он, поглаживая меня нежно по макушке. — Все прошло. Эндрю больше не потревожит тебя. Ты все сделала правильно.

После этих слов в душу закралось сомнение.

"Он совсем не расстроен? — заметила я. — Даже, кажется, рад такому повороту событий. И как он вообще тут очутился?"

— Что ты здесь делаешь, Кевин? — спросила я и отошла от него на приличное расстояние.

— Ты потеряла сознание…

— Нет, — я перебила его. — Как ты попал сюда? Откуда ты знал, что я собираюсь убить… — голос дрогнул, — убить Эндрю?

Настолько его появление было неожиданным и странным, будто он все видел: нашу встречу, поцелуй, кол, который я прятала за спиной… Он видел, но ничего не сделал, словно хотел, чтобы я убила его брата.

— Я почувствовал опасность, — будто ожидая такого вопроса, сказал Кевин. Казалось, у него на все есть ответы.

— Ладно, допустим, я тебе поверила. Тогда расскажи, что ты скрываешь. Что ты хотел сказать мне в церкви? В чем признаться? Кого ты убил? — шквал вопросов посыпался в его лицо.

— Что значит, допустим? — уходил от ответа Кевин.

— Прошу, не увиливай. Откройся мне. Я не могу больше жить во лжи. Мне надоело каждый раз думать, правду ты говоришь или лжешь.

— Я боюсь потерять тебя, милая, — нахмурился он, и я услышала, как он шмыгнул носом.

"Он что, плачет?" — я мысленно спросила себя.

Я подошла к нему вплотную и дотронулась до его щеки. Она была влажная.

— Ты плачешь? — удивилась я. — Все так серьезно? Что же такого страшного ты совершил, Кевин? Откройся мне, прошу. Кого ты убил? Скажи!

Но он ничего ответил, а только прижался ко мне, как испуганный малыш и прошептал:

— Я люблю тебя, Кристина. Прости меня.

И меня внезапно стало мутить. Я не понимала, что творится с моим организмом, почему меня тошнит, почему то и дело я чувствую слабость и боль внизу живота? И тут в голову закралась нелепая мысль… Слова Ламарка всплыли в памяти моментально: "Не каждый вампир заслуживает дар. Он дается единицам. За все то время, что существуют вампиры, только пятеро познало этот дар, но ни один не сумел удержать его".