Оружия в доме не было. Из кухни стащил топорик для разделывания мяса, нашёл в подвале доску, нарисовал круг и в тени платанов тренировался в меткости метании томагавка. Да, Чингачгук из меня ещё тот.

Вечером смотрели с Мирабель, как танцует тарантеллу последний президент Соединённых Штатов.

Билли доложил:

— Шестерых уже нет.

— Их убили?

— Ты бы хотел?

— Не то, чтобы сильно.

— Нет. Они сами добровольно надели оптимизаторы и стали под наши знамёна.

— Удачно. Остальные?

— Эти, должно быть, фанаты дела и пойдут до конца. Но мы их возьмём, как только обозначатся, выйдя на связь. Возьмём и силой окольцуем.

Среди ночи звонок. Билли:

— Беда, Создатель. В Лэнгли взяли штурмом паучье гнездо.

— Кому не спится в ночь глухую?

— Там день в разгаре.

— Штурмом, говоришь? Много жертв?

— Пальбы не было. Вошли, отняли оружие, окольцевали.

— А где беда?

— Связь с агентами прервалась. Я не знаю, где сейчас три всадника, и как их искать.

— Увы, нам. От лица прежних хозяев сигнал нельзя послать?

— Пробовал — не отвечают. Информация о бесславной кончине ЦРУ облетела весь мир, так что….

— Их возможные действия?

— Думаю, как и прежде — пойдут до конца. До твоего конца, Создатель. Это профессионалы и, должно быть, зомбированы на убийство.

— Не продолжай, уже страшно. Что посоветуешь?

— Сейчас все оптимизаторы настроены на сканирование по принципу: свой — чужой. Их распознают, если даже будут муляжи на руках.

— Муляж на руке, пистолет в кармане — печальный конец Бондиады.

— Вам надо где-то отсидеться, подождать, пока эти кильки с револьверами подрумянятся в шпроты. Нужно время.

— Билли, на эту тему мы уже говорили: не застанут меня здесь, кинуться искать у близких. Какой же это огонь на себя?

Лаская Мирабель после близости, спросил:

— Может быть, ты уедешь на время? Здесь становится небезопасно.

— Тебе что-то угрожает?

— В большей степени тебе: я — человек подготовленный.

— Алёша, скажи правду, что может случиться?

— Сюда спешат недобрые люди с плохими намерениями.

— Им что-то надо от тебя.

— Уже нет.

— Они хотят тебя убить?

— И будут пытаться.

— О, господи, что же нам делать?

Вместо ответа привлёк Мирабель к себе и поцеловал макушку, пристроив голову на плече.

— Мне некуда ехать, — она скребла ноготком родимое пятнышко на моей груди. — Во всём белом свете у меня никого нет кроме тебя.

Конечно, она имела в виду защитников — Костик у неё был.

С переходом на осадное положение мраморных догов с вечера выпускали из дома. Находясь на свободе, они могли беспрепятственно исполнять основную собачью функцию — охранять. В одну из ночей они громко и злобно лаяли сначала возле дома, а потом на взморье в дюнах. Мы с Мирабель не спали, вглядывались в черноту окон, пытаясь понять, что там происходит. Утром собаки заскреблись у дверей, заскулили, требуя привычного завтрака. Мы успокоились, осмотрели дом снаружи, и тогда уже вернулись в круг обычных дневных забот.

После полудня в дверь позвонил проезжий селянин. Неподалёку в дюнах он обнаружил погибшего человека. У незнакомца было разорвано горло, и руки искусаны в кровь. То, что это собачьих зуб дело, не вызывало сомнений. Мирабель перепугалась. А я нашёл в себе силы ощупать покойного и обыскать. Признаков жизни в теле не обнаружил, в карманах — оружия.

— Вы его знаете? — строго спросил селянин, бывший местный полицейский.

Увидев оптимизатор на его запястье, я успокоился.

— В первый раз вижу. Но уверен, что собаки гнали его от дома — случайного прохожего они не тронут.

— Пойдемте, посмотрим.

Пока я укладывал в кровать расстроенную Мирабель, он обошёл усадьбу по периметру и обнаружил под платанами пистолет.

— Ваш?

— Конечно, нет.

— В интересах следствия, я прошу не покидать усадьбы.

— Я арестован?

— Пока нет….

Мирабель плакала, уткнувшись в подушку. Худенькие плечи тряс озноб. Я застегнул на её запястье оптимизатор:

— Поспи, дорогая.

Спустился вниз, разворошил угли камина, бросил сверху два полена. Сел в кресло, взял мобилу.