— Всё посмотрим в своё время — у нас впереди нескончаемая жизнь.

С гомо сапиенс эпохи Всемирного Разума встретился на берегу величавой реки, неспешно нёсшей воды в пышном обрамлении ив и тростника. На прогалине с песчаным пляжем разбили лагерь островерхих шатров полусотня босоногих в коротких цветных туниках на голое тело. Мужчины разных возрастов — от седогривых и бородых, а ля викинг, до безусых юнцов. Женщины, как на подбор, молоды и красивы. Впрочем, сообразил, что это только образы, — какой возраст у бессмертных?

Моё внезапное появление среди пёстрых шатров ничуть не смутило их обитателей, да и не обрадовало. Я присел понаблюдать, что за люди, и путём логических размышлений постичь цель их тутошнего пребывания.

Однако уединение скоро было нарушено — нашёлся сердобольный.

— Нужен шатёр? Есть свободные.

— Благодарю, — отвечаю. — Ещё не определился, надолго ль здесь — может, сейчас и двину дальше. А вот от одёжки не откажусь — моя пообтрепалась.

— У нас только туники. Вам какого цвета?

— Золотистого.

Приветливый собеседник ушёл и вскоре вернулся с древнегреческим одеянием цвета утренней зари морозным утром.

Я разделся до трусов:

— Искупаюсь.

Босоногий вертел в руках мою обувь.

— Раритет — сама не разложится, но есть походный утилизатор.

Незнакомец указал пальцем на трусы. Я оглянулся на реку, где на мелководье плескались совершенно нагие мужчины и женщины.

А, была, не была! Стянул трусы, подал босоногому — утилизируй. Вошёл в воду, нырнул, поплыл, а Билли зудит:

— Теперь производят материалы и вещи из них, рассчитанные на определённый срок службы — по окончании, распад на молекулярном уровне.

— Слушай, этот принцип безотходной жизнедеятельности однажды оставит меня голышом, быть может, в самый неподходящий момент.

— Привыкай — не горбат, не кривоног — чего тебе стыдиться?

Перевернулся на спину, раскинув руки — вода держала, а течение сносило.

— Ну, и что они тут делают?

— Ты сам хотел домыслить.

— Лень.

— Это новая волна адамистов. Впрочем, они называют себя миротворцами.

— А разве ещё где-то воюют?

— Тут другое. Они хотят замирить хищников с травоядными, а последних с флорой Земли.

— Для чего? Хотят остановить процесс эволюции видов? И как это возможно — силой внушения или дрессировкой?

— Изменением генетического кода — животный организм перестраивается в растительный.

— Это как — я на солнышке лежу и от солнышка рожу…?

— Вульгарно, но в самую точку. Опыты прошли успешно и всколыхнули сердоболиков.

— Считаешь это разумным? Я как биолог….

— Думаю, любой эксперимент имеет право на реализацию. Сколько раз было в науке подобных "неразумных" ситуаций, и сколько раз дилетанты опрокидывали классиков, открывая новые законы, понятия, сентенции.

— Я как биолог….

— Как биолог не желаешь завтра принять участие в перевоспитании тростникового тигра?

— Очень любопытно….

День прошёл своим чередом. Подтянулся вечер. Адамисты собрались у большущего костра, встали в круг, закинули руки соседям на плечи, и пошла гульба. Музыки не было, но пляска сопровождалась ритмичными:

— Хэй…! Хэй…! Гей-гей-гей…!

Кажется, этот танец называется "сиртаки" и посвящён бессмертным богам. Ну что ж, скачите сами для себя!

Грусть напала. Очень красивы женщины новой Земли и, я знал, доступны — стоит только пожелать. Может, ну их к чёрту все заботы и проблемы с ними связанные, остаться босоногим, влюбиться в хорошенькую девчоночку и мазать тигров зелёнкой, чтобы они хлорофилл поглощали. А, Билли?

— И это говорит биолог! Какой зелёнкой — очнись.

Поднялся и побрёл прочь.

— Ты так ничего и не понял, — сказал я Билли.

— Эй, пилигрим, не хочешь разделить со мною шатёр? — раздался призывный голос за спиной.

Девичья фигурка на фоне догорающего костра смотрелась неплохо.

— Нет.

— А чего хочешь?

— Одиночества.

— Трудно тебя понять, — посетовал Билли.

Присел на взгорке, прислонившись спиной к могучему кедру, наблюдая за танцами босоногих.