– Хороший аромат, – одобрил противник, принюхиваясь. – Черенок на развод не дадите?

– Я тебе, бесово отродье, лучше чеснока на рассаду дам! – возмутился такой наглости человек и бросил чеснок на ту сторону, стараясь попасть в незваного соседа по шкафу.

Вампир, словно он находился на теннисном корте, отбил чеснок святой звездой, точненько отправив его назад.

– Вы что, за наркодилера меня принимаете? – обиженно спросил он.

– За кого я тебя принимаю, мое личное дело, – отрезал Мамонт и принялся чертить в воздухе распятие. Употреблять матерные слова, чтобы защититься от нежити, он не стал. Во-первых, нежить эта не нападала, а во-вторых, враг ему показался очень образованным и интеллигентным. Поэтому Дальский ограничился плевком и словами: – Тьфу на тебя, бесово отродье!

– На себя посмотрите, – ответил вампир усталым голосом, и противники принялись в унисон читать:

– Отче наш, иже еси на небеси…

Посреди молитвы вампир снова запнулся.

– И-эх, молодежь! – в сердцах воскликнул Дальский. – «Отче наш» на память не знать!

– Извините, но этому есть уважительная причина. После трех дежурств в больнице я не знаю, как имя свое помню, – обиделся вампир и, устало вздохнув, опустился на пол со своей стороны шкафа.

– А ты кем служишь? – поинтересовался Мамонт, садясь на пол со своей стороны.

– Врачом работаю, – ответил вампир. – Вообще-то я терапевт, но сейчас на подхвате во всех отделениях. – Он, не вставая, поклонился и представился: – Доктор Кирпачек фон Гнорь.

– Мамонт, – в свою очередь назвался Мамонт.

Вампир выпучил глаза и пробормотал:

– Час от часу не легче. Мало вам быть человеком, вы еще и Мамонт?!

– Послушай, Кирпичик, а ты не мог бы к кому другому в шкаф заглянуть? Который день достаешь, уж к шкафам без содрогания подходить не могу.

– То же самое могу предъявить вам, уважаемый Мамонт, – отмел обвинение Кирпачек. – И букетом меня зачем-то ударили! Разве можно так обращаться с чертополохом? Мне, чтобы купить такой букет, нужно отдать половину месячного дохода!

– Возьми, – Дальский протянул ему ветку. – На кой он мне, если не работает? Эх, сколько раз убеждался, что от телевизора правды не дождешься!

– Спасибо. – Кирпачек принял букет, поблагодарил и сказал: – Кстати, судя по помещению, которое я имею честь наблюдать за вашей спиной, господин Мамонт, напрашивается вывод, что вы отнюдь не ужасный монстр из шкафа.

– Ну, во-первых, давай без «господинов», – ответил Дальский, – а во-вторых, я тебе что, нелегальный эмигрант из Таджикистана, чтобы по шкафам хорониться? Да и ты на миграционную службу не похож.

– В вашем мире тоже Джиннистан есть?!! – поразился Кирпачек.

– Ну насчет джиннов – это вряд ли, у нас скорее аладдины по улицам шастают, – сказал экономист и, с минуту подумав, уточнил: – Так говоришь, целый мир? И у вас то же самое?

– Да, – вздохнул Кирпачек, – целый мир. Мир погибающий, в котором мучается несчастный народ.

– Что, экологию угробили? – посочувствовал Мамонт Дальский.

– Угробили. Раньше земля щедро кормила нас. Моря и реки были полны чистой крови. Хватало всем: и чертям, и троллям, и ведьмам, и нам – вампирам. Да и всем остальным. Многие народности теперь только в исторических документах существуют. Раньше все были довольны и счастливы, а сейчас голод. Вымираем потихоньку.

И Кирпачек рассказал аномальному собеседнику о своем прекрасном мире. О красном светиле на пронзительно розовом небе, о круговороте гемоглобина в природе, о сверкании камешков, которыми посыпаны пешеходные дорожки, и о многом другом. Экономист слушал внимательно. Когда вампир закончил рассказ, Дальский долго молчал. Потом он, задумчиво разглядывая собеседника, выдал одну фразу, но фраза эта надолго вышибла вампира из колеи.

– Голод, говоришь?

Кирпачек кивнул.

Портал закрылся. Сам. Без каких-либо действий со стороны Кирпачека или Дальского.

Мамонт подошел к окну, отдернул занавеску и, уже не удивляясь тому, что за окном глубокая ночь, задумчиво произнес:

– А мы ведь, друг Кирпичик, для вас еда…

Здесь

Следующая смена казалась бесконечной, больные поступали в таком количестве, что времени на размышления не оставалось. Кирп подумал, что работа здесь напоминает пожизненное заключение. Но наступила ночь, и вопреки его воле в голове сама собой всплыла недавняя ситуация с Дреплюзой. Демоница почти объяснилась ему в любви. Кирпачек не знал, что делать и как себя вести с ней. Сегодня он весь день избегал встреч с престарелой поклонницей, и только когда та ушла домой, вздохнул спокойно.

Вспомнив инцидент со страшной медсестрой, он почувствовал приступ головокружения. Вампир покачнулся, рука наткнулась на стену. Кирпачек похолодел, представив, что было бы, качнись он в другую сторону: лестничные перила приказали долго жить еще, наверное, до его рождения. Падения вниз с частыми переломами, а то и летальными исходами – привычное дело в этом здании. Ремонт же давно стал притчей во языцех, и если бы не эпидемия осиновой болезни, то дом бы просто сожгли.

Врач увидел идущую по коридору Сервизу. Вспомнил, что в третьей палате лежит зомби в тяжелейшем состоянии – видимо, медсестра проверяла, как чувствует себя больной. Вампир подождал, пока девушка поравняется с ним, и, улыбнувшись, пошел рядом. Так, держась за руки, уставшие, но счастливые молодые люди зашли в сестринскую комнату. Там, сидя за столом, мирно дремала древняя деревенская ведьма Яграфья.