— Да? — Браслеты у нее на запястьях звякнули, когда она скрестила руки на столе и придвинулась ко мне.

— Я кое с кем встречаюсь, — гордо сказала я.

— С кем? — спросила она, вытаращив глаза. Я уловила огонек ревности. Клэр, храни ее Господь, обладает способностью знакомить своих подруг с потрясающими парнями, но у нее самой никакого прогресса в этой области нет.

Я таинственно улыбнулась, отпила глоточек минералки и аккуратно стерла с бокала следы губной помады.

— С Маркусом, — гордо ответила я.

— С Маркусом? — изумленно переспросила она. — То есть с тем самым Маркусом?

Я кивнула.

— Это правда?

— Ну да. Разве это не здорово?

На ее лице промелькнуло странное выражение, которое я затруднилась истолковать. Ревность, что я так быстро нашла себе нового мужчину сразу же после разрыва? Может быть, она тоже считала его привлекательным, хоть и необычным? Или это было неодобрение? Сердце у меня дрогнуло, когда я поняла, что возможно именно это. Мне настоятельно требовалось подтверждение того, что Маркус вполне достоин войти в круг манхэттенской элиты. Просто необходимо, чтобы у меня был роман с человеком, с которым не прочь закрутить все остальные женщины.

— Когда это случилось? — спросила она.

— Недавно… — неопределенно ответила я.

— Я… кажется, несколько удивлена.

— Понятно, — сказала я, подумав, что у нее было бы куда меньше причин удивляться, если бы она не спала, как сурок, той ночью — 4 июля. — Да, кто бы мог подумать? Но мне он действительно нравится.

— Правда?

И тогда я окончательно поняла, что она меня не одобряет.

— Почему это так тебя удивляет?

— Просто… ну, я не знаю. Мне кажется, что Маркус тебе не подходит.

— Ты имеешь в виду его внешность? — уточнила я. — Хочешь сказать, что по сравнению со мной он проигрывает?

— В принципе да, — ответила Клэр уклончиво. — Ну, я не знаю… и вообще… Он хороший, славный парень, не пойми меня превратно… — Она умолкла.

— Тебе не кажется, что он очень сексуальный? — спросила я. — А, по-моему, Маркус такой душка.

Клэр взглянула на меня непонимающе. Все ясно. Она не считает его сексуальным. Ни в коей мере.

— Он очень сексуальный, — стояла я на своем, чувствуя себя оскорбленной.

— Главное, чтобы он нравился тебе, — резюмировала она снисходительно.

— Конечно, — отозвалась я, понимая, что вопрос вовсе не исчерпан. — Просто поверить не могу, что тебе он не кажется классным.

— Я думаю… он несколько необычен…

— Он великолепен в постели, — твердо сказала я, пытаясь убедить Клэр и саму себя в том, что это перевешивает все его недостатки.

К пяти часам я получила больше десяти поздравительных писем и звонков, в мой кабинет непрерывным потоком шли коллеги. И по-прежнему ни слуху ни духу от Декса и Рейчел. Оставалась последняя надежда: может быть, они прислали открытку, записку или подарок мне домой, где я не была уже несколько дней. Так что после сеанса массажа я поехала на такси к себе, предвкушая те извинения, которые меня там ожидали.

Несколько минут спустя я выгребла письма из ящика, отперла дверь и принялась разбирать почту. Там были традиционные открытки от родителей, брата Джереми, моего бывшего парня Блэйна, влюбленного в меня со школы; от бабушки и от Аннелизы — второй моей лучшей подруги из Индианы. Последнее письмо было без обратного адреса. Наверняка от Рейчел или Декса. Я разорвала конверт и увидела открытку с изображением щенков Лабрадора, которые спали, свернувшись клубочком, в плетеной корзине. Над корзиной вилась ленточка с надписью розовыми буквами: «Поздравляю!» Сердце у меня упало, когда я поняла, что эта открытка скорее всего от тети Кларисс, которая по-прежнему обращается со мной как с десятилетней. Если только Рейчел не вздумала сделать акцент на то, что «мы дружим с самого детства». Я медленно раскрыла открытку, все еще на что-то надеясь, но увидела внутри десятидолларовую купюру и неровную подпись тети Кларисс под строчкой: «Пусть этот день принесет тебе много радости!»

Вот и все. Больше сомнений не оставалось — «Рейчел и Декс проигнорировали мой день рождения. День, которого все мы ждали, по крайней мере, последние пять лет. Я начала плакать, сводя на нет весь эффект, достигнутый в кабинете мануальной терапии. А потом позвонила Маркусу, чтобы он мне посочувствовал.

— Где ты? — спросила я.

— А ты догадайся, — ответил он. Слышно было, как шумели машины. Я представила себе, как он шагает по Пятой авеню с охапкой подарков.

— Они не позвонили. Ни один из них. Нет ни письма, ни открытки. Ничего.

Он понял, что я имею в виду.

— Вот это выдержка.

— Не смешно! — сказала я. — Представляешь?

— Дарси, разве не ты говорила, что больше не станешь с ними даже разговаривать? Что они, как ты сказала, «для тебя умерли»?

Он, оказывается, дословно помнит, что я говорю.

— Да… но они, по крайней мере, могли бы попытаться… А они этого не сделали. А ведь мне исполнилось тридцать!