Волин Всеволод Михайлович
Шрифт:
Несколько уцелевших отрядов отступили в Финляндию. Остальные сражались до последнего) [148] .
Ранним утром 18 марта в некоторых кварталах еще продолжался бой — или, точнее, охота на выживших.
Два плана революционерам исполнить не удалось.
Во-первых, матросы решили в последний момент взорвать два больших военных корабля, первыми поднявшие знамя «Третьей Революции» — «Петропавловск» и «Севастополь». План сорвался из-за того, что электропровода оказались перерезаны.
148
При штурме Кронштадта погибло 527 красных бойцов и командиров и до 2500 ранено. От 6,7 до 8 тысяч кронштадтцев (по разным оценкам) ушли по льду в Финляндию (из них гражданских лиц — не более ста), 2446 человек пленено правительственными войсками во время штурма, и еще около 4000 арестовано сразу после подавления восстания.
Во-вторых, почти все жители Кронштадта собирались покинуть город и оставить его большевикам «мертвым и пустым». Этому помешало отсутствие транспорта.
Назначенному комиссаром Кронштадта Дыбенко были даны полномочия «очистить мятежный город». Началась вакханалия убийств. Несть числа жертвам ЧК, расстрелянным в дни, последовавшие за падением крепости.
18 марта большевистское правительство и коммунистическая партия организовали торжества в честь годовщины Парижской Коммуны 1871 года, потопленной Галифе и Тьером в крови рабочих. Одновременно они отмечали и победу над Кронштадтом! В истории останется прозвище Троцкого «Кронштадтский Галифе».
В последующие недели сотни кронштадцев заполнили петроградские тюрьмы. Каждую ночь небольшие группы заключенных по приказу ЧК вывозили за город и расстреливали [149] . Так погиб Перепелкин, член кронштадтского ВРК. Другой член Комитета, Вершинин, был предательски арестован большевиками в самом начале восстания. Вот как рассказывали об этом «Известия» в № 7 от 9 марта в статье «Злоупотребление белым флагом»:
«Вчера, 8 марта, из Ораниенбаума вышли красноармейцы с белым флагом по направлению к Кронштадту. Видя идущих парламентеров, от нас верхом выехали им навстречу двое наших товарищей, предварительно сняв с себя оружие.
149
К 1 мая 1921 г. из 6528 арестованных участников восстания было расстреляно 2168 человек (33 %), 2425 человек приговорены к принудительным работам на срок от 6 месяцев до 5 лет, освобождены — 1272 чел., дела остальных были переданы в ревтрибуналы или еще не были рассмотрены.
Один из них подъехал вплотную к группе противника, а второй остался на некотором расстоянии.
Едва нашим парламентером было сказано несколько слов, как коммунисты набросились на него, стащили с лошади и увели с собою. Второй же товарищ успел уехать обратно в Кронштадт».
Этим похищенным кронштадтским парламентером и был Вершинин. Разумеется, больше о нем не слышали.
Судьба других членов ВРК нам неизвестна [150] .
150
При штурме Кронштадта были пленены лишь два члена ревкома (Перепелкин и Вальк), которые — вместе с захваченным ранее Вершининым — расстреляны ВЧК в апреле 1921 г. Остальные двенадцать ревкомовцев 17 марта 1921 г. бежали в Финляндию.
Кронштадтцы, восставшие против большевистского самодержавия во имя «подлинных свободных Советов», долгие годы влачили жалкое существование в тюрьмах, концлагерях за Полярным кругом, в районе Архангельска, в отдаленных пустынях Туркестана и медленно умирали. Сейчас, должно быть, никого из них не осталось в живых.
Некоторое время спустя большевистское правительство объявило об амнистии всем участникам восстания, которым удалось избежать репрессий, скрывшись внутри страны или за границей, если они добровольно сдадутся властям.
Те, кому достало наивности поверить в эту «амнистию» и сдаться, были немедленно арестованы и разделили участь своих товарищей по оружию [151] .
Эта подлая ловушка составляет одну из самых отвратительных страниц подлинной истории большевизма.
Ленин ничего не понял — или, скорее, не хотел ничего понять — в кронштадтском движении.
Главное для него и его партии было удержаться у власти любой ценой.
151
4 ноября 1921 г. ВЦИК объявил амнистию осужденным участникам «Кронштадтского мятежа… вовлеченным в движение по малосознательности», а 2 ноября 1922 — «рядовым участникам кронштадтского восстания, находящимся за границей». Однако, еще и в конце 1923 г. возвращавшиеся в Советскую Россию кронштадтцы арестовывались и приговаривались к тюрьмам и лагерям.
Победа над восставшими на время успокоила его. Но он боялся. Особенно за будущее. Он признавал, что пушки Кронштадта вынудили партию «задуматься» и пересмотреть свои позиции.
Пересмотрела ли их она в духе того, что предлагали восставшие? Ответ однозначен — нет.
Смысл их требований заключался в необходимости для партии отказаться от принципа диктатуры; в необходимости свободы слова и действий для трудового населения; в необходимости свободных выборов в Советы во всей стране.
Большевики прекрасно понимали, что малейшая уступка в этом направлении поставит их власть под удар. А их цель заключалась в сохранении всей полноты своей власти.
Будучи марксистами, авторитаристами и государственниками, большевики не могли допустить свободу и независимость народных масс. Они им не доверяли, более того, были убеждены, что падение диктатуры их партии означало бы крах всего дела и угрозу Революции, с которой они себя отождествляли. И наоборот: большевики считали, что сохраняя свою диктатуру — «командные рычаги», — они могут произвести «стратегическое отступление» вплоть до временного отказа от прежней экономической политики, не затрагивая при этом конечной цели Революции. В худшем случае, полагали они, реализация этих целей будет лишь отложена.