— Мадам Купер, я благодарю вас за то, что пришли в наш офис. Мы здесь для того, чтобы уточнить кое-какие детали, касающиеся вашей дочери. Вчера по телефону вы мне сказали, что вечером пятнадцатого июля этого года вы разговаривали со своей дочерью.

— Да, я действительно говорила с ней.

— По телефону?

— Да.

— Вы сами позвонили ей или это сделала она?

— Моя дочь очень занята, она звонит мне нечасто.

— Значит, это вы позвонили ей в тот вечер?

— Да.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Это было на следующий день после дня рождения ее отца, и я хотела узнать, понравился ли ей семейный праздник, который я устроила.

— Понимаю. В котором часу вы звонили?

— Было десять.

— Десять часов. Благодарю вас.

Томас побледнел. Эти показания опровергали его алиби!

Кроме того, теперь Джулия рискует быть обвиненной в лжесвидетельстве. И как только обвиняемые будут оправданы, Тамплтон сможет засадить его в тюрьму. Ему будет достаточно уговорить Катрин выдвинуть против него обвинение, даже несмотря на то что она находилась под воздействием мнемониума и не помнит, что произошло.

Он вынул кассету из плеера и положил в карман.

Да, дела приняли скверный оборот. Можно было сказать, что каждый день обвинение получает новое доказательство против него. Судебный процесс дал ему возможность перевести дух, но теперь тиски сжимались, и ничто, казалось, не может остановить их безжалостное движение.

Если только…

Если только то, что он хотел спросить у доктора Конвей, не наведет его на новый след. Возможно, это прольет свет на это загадочное досье и Томас сможет отыскать недостающее звено головоломки.

Если бы Джулия оказалась права! Если бы только тот факт, что в отчете доктора Конвей недостает одной страницы, что-то значил!

По прибытии в Центральный госпиталь ему удалось быстро связаться с доктором Конвей. К счастью, она согласилась его принять, едва он назвал свое имя.

Впрочем, когда она встала, чтобы пожать ему руку, он заметил, что она нервничает. Она сразу же предупредила:

— У меня мало времени.

Можно было подумать, что она сомневается в целесообразности его визита. В любом случае она была не слишком удивлена, когда Томас достал из кармана отчет.

— Доктор, мы обнаружили, что в вашем отчете не хватает одной страницы.

— Не понимаю, о чем вы, доктор Гибсон. Я давала показания в суде, меня допрашивали, и я сделала все, что от меня зависело.

Но интуиция Томаса подсказывала ему, что эта симпатичная женщина обманывает его или по крайней мере не говорит всей правды. И это лишь подтверждало то, что, во-первых, в отчете действительно не достает одной страницы, а во-вторых, то, что эта страница, должно быть, содержит чрезвычайно важную информацию.

Сохраняя нейтральное выражение лица, он показал ей отчет и пояснил:

— Не хватает седьмой страницы. Возможно, отпечатав текст на принтере, вы забыли снять с нее копию.

Доктор посмотрела на компьютер, соединенный с лазерным принтером.

Доктор Конвей непроизвольно сделала довольно странный жест, на взгляд Томаса: не позаботившись о том, чтобы сохранить документ, над которым работала, она резко выключила компьютер. Томас удивился: с какой стати судебно-медицинскому эксперту скрывать от него что-то? И зачем?

Он решил настаивать:

— Послушайте, я точно знаю, что недостает седьмой страницы! Если будет нужно, я получу разрешение прокурора.

Томасу Гибсону казалось отвратительным прибегать к угрозам, тем более в отношении этой женщины. В иных обстоятельствах, и он это чувствовал, он проникся бы к ней симпатией. Но время было дорого.

Врач молчала. Потом она вдруг забеспокоилась и, указав на стоявшую на столе фотографию двух очаровательных девчушек лет семи-восьми, объяснила: