Шрифт:
Так рассуждал Чижевский-ученый. Те же самые мысли о взаимосвязи космоса и человека, только образно, всего лишь несколькими строками Чижевский-поэт отразил в своем стихотворении “Гиппократу”:
Мы дети Космоса. И наш родимый дом
Так спаян общностью и неразрывно прочен,
Что чувствуем себя мы слитыми в одном,
Что в каждой точке мир — весь мир
сосредоточен...
И жизнь — повсюду жизнь в материи самой,
В глубинах вещества — от края и до края
Торжественно течет в борьбе с великой
тьмой,
Страдает и горит, нигде не умолкая.
Все аспекты влияния космоса, и в частности Солнца, на Землю и человечество отражены Чижевским в стихотворении “Галилей”. Анализируя эти стихотворения Чижевского, А. Н. Толстой писал: “Я не буду касаться других Ваших более чем удивительных по содержанию и виртуозному исполнению стихотворений... Их оценка может быть дана только в будущем”.
Глубокие философские размышления, новое мировосприятие позволили Чижевскому проникновенно и верно запечатлеть природу не только в стихах, но и в живописных творениях.
Учился живописи он в раннем детстве в Парижском салоне у художника Гюстава Нодье — ученика известного художника-импрессиониста Эдгара Дега. Импрессионизм оказал большое влияние на формирование его как художника. Импрессионизм открыл ему глаза на непосредственную, живописную и чувственную прелесть солнечного света, показал ему трепетание красок на поверхности предметов и в пространстве между ними. Дело живописца, по мнению Ренуара, “до блаженного опьянения насыщаться бесконечностью танца красок, песни света и глубокого аккомпанемента тьмы”. “Пейзажем настроения” называли немцы импрессионистские пейзажи, ибо здесь живописец становится поэтом.
Взяв у импрессионистов отдельные моменты, Чижевский, бесспорно, нашел свой художественный язык. С 1941 года он работает и гуашью, и акварелью, и цветными карандашами, чего не делали импрессионисты. Трудно сказать, было это необходимостью или Чижевский почувствовал особенности акварельной краски, которая так тонко помогает моментально овладевать формой, тоном, придает работе легкость, воздушность.
Мастерски овладев искусством работы акварелью в два-три цвета, умело пользуясь размывкой, добиваясь чистоты цвета, красоты тона, художник сумел передать пластическую форму лепестков, причудливые изгибы стволов деревьев, сложные переходы от одного тона к другому.
Его увлекала передача трудно уловимых, быстро меняющихся явлений природы: неудержимый бег облаков (“Вечер после дождя”, “Перед грозой”), трепет листвы от порыва ветра (“Листья падают”), стелющиеся туманы (“Опустился туман”). Ощущение живого дыхания природы характерно для многих его пейзажей. Свое кредо художника он выразил в стихотворении “Пейзаж”:
Магия незримых переходов
Мглы туманной над землей весенней,
Огненное золото заходов,
Музыка тончайших светотеней.
Взять, что никогда не уловимо,
Удержать, что в мановенье ока
Изменяется непостижимо
С запада до крайнего востока...
Лирическое восприятие природы дополняет философа-космиста Чижевского. В его пейзажах сливаются воедино точное научное знание с духовной сущностью художника. На его полотнах природа Земли предстает в философском обобщенном виде. Художественное творчество Чижевского несет энергетику истинной Красоты.
Такой подход к искусству, по мнению искусствоведа В. Байдина, “сближал Чижевского с традициями русского философского пейзажа XIX—XX веков, со школой А. И. Куинджи... с Н. К. Рерихом, о произведениях которого он очень высоко отзывался... Пейзаж воспринимался им как художественная модель природы — в нем, как и в природе, гармонически уравновешиваются и находят свое образное выражение стихийные силы космоса и состояние человеческой души, проходит зыбкая грань между живой и неживой материей, осуществляются чуткие небесно-земные силы”.
Не случайно в подавляющем большинстве его картин небо занимает две трети всего полотна и изображено то грозовое (“Грозное небо”), то вечернее после грозы (“Вечер после грозы”), то весеннее в розовато-голубоватых тонах (“Весенняя феерия”). В последней картине все краски находятся во взаимном проникновении одного цвета в другой. Этот праздник природы, это искусство, радость созерцания создаются абсолютной цветовой гармонией и совершенной правдивостью формы. Мягкость всех тонов позволяет почувствовать обаяние творческой фантазии художника. Здесь очень важно подчеркнуть позицию, которую занимал Чижевский по отношению к физическому и духовному миру, к природе, — позицию, которую можно охарактеризовать как новое сознание, сознание единства земной природы с Космосом.
Живопись и поэзия образуют в творчестве Чижевского органическое единство. Когда смотришь на его акварели, то кажется, что в них звучат его стихотворные строки, а когда читаешь стихи, то в воображении возникают его пейзажи. М. Волошин, исследуя подобную связь, писал о своих стихах, что они “утекают в его акварели и живут в них, как морской прибой с отливами и приливами”. То же можно сказать и о взаимопроникновении поэтической и пейзажной лирики Чижевского.
В 20-е годы Александру Леонидовичу приходилось часто ездить в Москву. Там обычно останавливался либо у родственников, либо у знакомых, так как своего жилья не было. Маленькую шестиметровую комнатку в большой коммунальной квартире на 30 жильцов он впервые получил только в 1925 году. Но в Калуге продолжает бывать довольно часто, вплоть до 1929 года — года смерти его отца. Его привлекают здесь не только родные, калужская природа, но и беседы со старшим другом и учителем К. Э. Циолковским, без совета которого, по его же словам, он “не начинал ни одного серьезного дела”.