– Немедленно покиньте аудиторию! – говорит она сердито, не взглянув на опоздавшую.

Я что-то прохрипела. Акимова передает мел второму преподавателю и в испуге идет ко мне.

– Люба, что с тобой?

– Я хотела бы узнать… Закончила курсовую по органике.

– Какую курсовую? Кто утвердил тему? Когда?

«Что я с ума сошла? – Вздрагиваю в испуге: шеф сказал, что с Акимовой обо всем договорено. Как же моя пятерка?» – Я вчера целый день возилась, получила – и единым выдохом – хлорэтилмеркаптан!

– Что?– кричит– Хлор бэта в положении к сере… Постойте, кто позволил?

Обняв за плечи, старик Агрономов, второй преподаватель, быстро выводит меня в коридор.

– Что ты делала с ним?

– Синтезировала…

– У тебя допуск? Ты получила инструкцию? Расписалась?… Ты сняла противогаз? А как же вторая вентиляция?

– Противогаз? Вторая вентиляция? Зачем?

Акимова хватается руками за голову, глядя на согбенного Агрономова, который охраняет своих студентов, как курица цеплят.

– Люба, повтори то, что ты сказала! – В голосе ее страх, почти отчаянье.

– Это без моего ведома, – кричит Акимова. – Это не я, вы понимаете?!

В коридор уже стекается наша группа.

– В поликлинику! – командует Акимова. – К профпатологу. Это врач по профессиональным заболеваниям. Я позвоню. Тебя примут вне очереди!

Я не сразу пошла к врачу. Спустилась на этаж ниже, в З14-ю комнату. В нерешительности постояла у кабинета с надписью «Профессор Альфред Феликсович Платэ. Заведующий кафедрой химии нефти.» Альфред Феликсович – родной брат моей мамы. Любимый дядя..

Коридор пуст и тих, ручка двери не поддавалась локтю, и от напряжении боль жгла еще сильнее.

– Дядя Фред, открой! – закричала я и, не услышав ответа, прислонилась к стене. Подумала, что это, может, к лучшему. Дядя сильно расстраивается из-за моих неприятностей. Я настойчиво постучала каблуком в дверь. Наверное, это было странное зрелище.

– Профессор на ученом совете! – крикнул кто-то, пробегая по коридору.– Пожалейте туфли!

И лишь тогда, стараясь не попадаться на глаза знакомым, я поплелась в университетскую поликлинику. Профпатолог разглядывает меня, как музейный экспонат.

– Простите, вас наш преподаватель Акимова не предупредила? Или Коля, Николай Альфредович Платэ, – спрашиваю я…

– Милая девушка! Поймите, у всех свои заботы. Мы все считаем себя центром мироздания… Вы думаете, что у профессуры нет своих забот.

И чтоб поставить на место девчонку, которая так завралась, добавляет, подняв кверху палец:

– Сын Платэ, Николай Альфредович, баллотируерся сейчас в членкоры большой академии В его тридцать четыре года это неплохо. Совсем неплохо… Вот ваше направление, поедете в институт Обуха.

Я хочу взять бумажку и поскорее уйти.

– Куда? – кричит она. – Садитесь!

– Как куда? Возьму такси и поеду в ваш институт, как его… Обуха.

– Сидеть и не двигаться! Я не имею права выпустить вас из кабинета… «Скорая» уже вызвана.

Два дюжих санитара укладывают меня на насилки.

– Химфак? – спрашивает тот, что постарше.

– Химфак, – буркнула профпатолог. – Выносите через запасной… У нас всегда иностранцы околачиваются. И вообще… не надо привлекать внимания..

– Не волнуйтесь, товарищ доктор, нам не привыкать. Чай, не впервой…

Быстро обогнув здание Университета, «Скорая» высочила на Комсомольский проспект.

– Куда вы меня везете?… К Обуху? От одного названия умереть можно.

Санитары рассмеялись.

– Говорят, был ученый с такой фамилией. В его честь назвали улицу и больницу.

– А что за больница?

– Название длинное… – точно не упомнила.

Санитар постарше произнес почему-то с усмешечкой:

– Институт гигиены труда и этих… Профессиональных заболеваний имени Обуха.

– Хорошая?

– А кто ж его знает? Туда обычные люди не попадают. По большей части все химики, да физики. В общем, заумные, которые допрыгались… Больно?

Сейчас-сейчас, девочка, прикатим. Как с Садового кольца свернем, так и Обуха, улочка узкая, без толкучки… Уютная.

Институт Обуха был почему-то спрятан за тюремным забором – толстым каменным. Ворота с охраной. Открылись лишь по гудку «Скорой»…