Но это не мешает им заводить знакомства с правильными людьми. Вроде меня.

А расплатиться он хотел за мной вот за что.

Несколько месяцев назад Толстяк вляпался в кое-какую передрягу и попросил меня помочь ему. Он рассчитывал на мою силу и связи.

Он довольно ревностно относится к своей работе и весьма предвзято выбирает актерский состав. Например, все собеседования и кастинги он проводит лично. Однако и в его налаженной работе случаются заминки. Итак, пару месяцев назад мимо его бдительности проскочил один парень, специализировавшийся на жестких эротических сценариях, который всегда норовил задействовать постельные сцены между хозяином и его рабынями, и сцены эти попахивали садомазохизмом. Он любил приплетать к сюжету всевозможные канаты, веревки, ремни и все в таком духе. Любил также поиграть и с ножами. Делал такие «маленькие» надрезы, шрамы от которых исчезали «всего-то» за пару-тройку недель. Он сделал для Толстяка несколько фотосессий и снял одно видео. На этом его обязанности подошли к концу. А через несколько недель пропали несколько актрис Толстяка. Не то чтобы такого никогда с ним не происходило, да только эти девицы были, так сказать, его постоянными актрисами, членами его семьи. Одним словом, он был настолько обеспокоен их исчезновением, что позвонил мне. Я обзвонил несколько подобных компаний с сомнительной репутацией и справился о новичках за последний месяц. Также я сделал несколько звонков на дом.

На третий раз я, наконец, вышел на нашего эксперта по жестким постельным сценам. Он жил на Стейтон-Айленд. Толстяк дал мне свою машину с шофером, чтобы мне не пришлось переправляться на пароме. Прибыв на место, я постучал в дверь, и ее мне открыл — угадайте кто? Этот самый проходимец. И сразу мне все стало ясно, безо всяких вопросов. Я тут же почувствовал запах пота и страха, исходящий от девиц прямо из подвала. Весь его дом буквально пропитался запахами мочи и испражнений его пленниц. Однако виду о том, что я догадался, не подал. Он вел себя очень гостеприимно, поинтересовался, может ли мне чем-нибудь помочь. Как только за нами закрылась дверь, я о нем хорошенько позаботился. Затем я спустился в подвал, забрал девчонок и посадил в машину, приказав шоферу отвезти их прямо к Толстяку. Как только они отъехали, я вернулся в дом и замаскировал произошедшее под несчастный случай: все выглядело так, будто этот трахун сломал себе шею, пытаясь поиметь самого себя. Когда Толстяк спросил меня, сколько он мне за это должен, я лишь ответил: «За счет заведения».

— Я же сказал, Толстяк. Это было за счет заведения.

— Тем не менее.

— Хорошо. Если от этого тебе станет легче, мы будем квиты.

Он улыбается.

— Прекрасно. Я все время испытывал некое неудобство, потому что ты не взял с меня плату. И я не хотел бы, чтобы ты подумал, будто останешься у меня в долгу за помощь по делу с девчонкой. А я ведь знаю, что подарки ты ни от кого не принимаешь.

— Толстяк, давай к делу. Мне нужно все, что ты знаешь об этой девице.

— Нет проблем.

Он делает глубокий вдох и возводит глаза к потолку. Затем выдыхает.

— Как правило, я не держу в голове подобных деталей. Однако в свете того, что произошло, я счел нужным пролистать папку Уитни перед тем, как избавиться от всех этих бумаг.

— Мудрое решение.

Он делает неопределенный жест своей жирной рукой в воздухе.

— Я всего лишь профессионал. Не больше. Уитни пришла ко мне всего где-то около года назад. Она была настолько энергична и раскрепощена, что я не смог бы найти никого лучше для своей работы. Тем более — она увлекалась готикой. И, что не менее важно, она выглядела моложе своих девятнадцати. А в шоу-бизнесе это несомненный плюс.

— Чем она занималась?

— Никакого аутре.

— Аутре?.

— Это значит…

— Я знаю, что это значит. Я просто поражаюсь, насколько обогатился твой словарный запас.

— Нельзя вечно торчать в прошлом, Джо. Иначе кроме застоя ты не получишь ничего.

— Неплохо.

Он машет рукой в сторону потрепанного толкового словаря на столе.

— По новому слову в день. Таков мой принцип. Ты что, думал, я проведу остаток своей жизни, обращаясь к людям «Эй, чувак»? Самосовершенствование — один из выходов для черного в Америке состояться в жизни. И я довольно преуспеваю в этом, Джо.

— Прости, не хотел тебя обидеть.

— Ты меня извини. Я что-то увлекся своими нотациями.

— Итак, Уитни Вейл.

— Да, Уитни. Она не занималась ничем, что выходило за рамки. Она была сплошь покрыта пирсингом и татуировками, так что облачить ее в кожаные аксессуары не представлялось возможным. В ее первую фотосессию мы поэкспериментировали с двумя стилями: школьницы-католички и обаятельной романтичной девушки. Оба стиля шокирующее контрастировали с ее готическими пристрастиями. Однако результат превзошел все ожидания. Вскоре она сама превратилась в этакую очаровательную школьницу. Мы подыскали ей несколько партнеров среди парней и девушек и сняли пару видео.

— Кто входил в число ее обожателей?

— Этой юной, очаровательной особы, вечно попадающей неприятности? Думаю, ответ очевиден. Обычно это были так называемые «папочки» или «папики».

— Дашь список?

— Как я уже сказал, я счел необходимым сжечь все бумаги и документы, имеющие к ней отношение.

Он поглаживает свои едва тронутые сединой волосы.

— Я бы мог достать список лиц, бывших весьма благосклонными к ее личности. Уверен, среди них непременно найдется кто-то, кто входил в привычный круг ее обожателей.

Я представляю себе, как буду медленно прорабатывать список тридцатилетних извращенцев, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, пока меня изнутри будет пожирать Вирус.

— Забудь.

— Что-нибудь еще, Джо?

— Известно ли тебе что о парне, который продает ее снимки в обнаженном виде в Интернете?

Он мотает головой.

— Предполагаю, это один из ее поклонников, что загрузил в Интернет снимки и пытается нажиться на трагедии. Что же касается меня, я изъял все ее снимки и материалы, связанные с ней, и сжег. Меры предосторожности, сам понимаешь.