Коля:

– Ну, Женя, расскажи, как ты оставил прошлое прошлому.

Женя молчит, опустив голову. Коля:

– Скажи хоть что-нибудь. Мы тебя уже неделю мурыжим. На переменах ты вон какой горластый, а здесь помалкиваешь...

Женя молчит и головы не поднимает.

Потом меня куда-то позвали из дому, где проводилось собрание, а, вернувшись, я застал такую картину. Коля ударом ноги распахивает дверь. В его руках брыкающийся Женька. Еще секунда, и Женька летит с крыльца носом в снег. Коля, попирая все нормы терапевтической работы, удовлетворенно потирает руки и говорит:

– И чтоб тебя здесь больше не было, пока не научишься душу открывать своим друзьям!

Первая мысль: «Что я наделал! Разве можно подпускать к терапевтической работе эмоционально не созревших юношей, вроде Коли?» Вторая мысль: «Но так Женя соприкоснулся с реальной жизнью, где никто не будет проявлять чудес терпения и выдержки».

Каково же было мое изумление, когда на следующем собрании Женя заговорил. На другой день он сидел, как ни в чем ни бывало, в первом ряду и, широко улыбаясь, рассказывал о своих мыслях и чувствах за истекший день. Колин экстремальный метод воздействия привел к успеху.

Когда мы только начинали практиковать такие собрания, на них присутствовали несколько взрослых. Мы предварительно договаривались, что взрослые сдерживают свои эмоции, не дают оценок и не берут управление на себя. Теперь, когда традиция установлена, дети могут и не заметить присутствия взрослых. Если вопрос, обсуждаемый на собрании, вызывает общий интерес, то выступают все. Создается активное поле доверия, и даже самым закомплексованным детям трудно не поддаться его воздействию. Здесь начинается иной вид конкуренции: стремление доказать свою собственную взрослость, выступить и быть услышанным.

С процессом взросления и интеллектуальным ростом детей беседы о тайнах души и радостях осознания становятся более успешными и результативными. Более того, дети выросшие в Китеже, свободнее, чем их сверстники в других местах, говорят на эти темы. Они позволяют и друзьям, и «своим» взрослым обсуждать внутренние проблемы личности, указывать на ошибки и недостатки, вместе находить выход из психологических тупиков. Мы не уверены, что такой подход оправдает себя в других случаях, но в условиях Китежа он постепенно становится элементом культуры.

Дальше позвольте мне процитировать некоторые стенограммы собраний. Так создастся более общее представление о диапазоне обсуждаемых тем, которые сейчас доступны детям в Китеже, и глубине их разбора.

Рома, 15 лет

– Я впервые ощутил, что это значить писать книгу. Надо было срочно статью для стенгазеты изобразить, ну я и втянулся. Мне понравилось, я даже забыл о времени.

Алина, 13 лет

– Мне было четыре года, когда я приехала в Китеж со своей мамой. Тогда я была счастлива и любила Китеж, как свой дом. Через год я пошла в школу, и начались трудности в жизни и отношениях с одноклассниками. В моей семье оказалось семь приемных братьев и сестер, мне пришлось столкнуться с завистью и ревностью. Когда мне что-то не нравилось, я шла жаловаться к маме. Я была замкнутой и никому не доверяла. Но потом мне удалось несколько раз поговорить с Вовой. Он мне помог понять, что происходит. Однажды я проснулась и увидела в зеркале не умирающего лебедя, а лицо девочки, излучавшей счастье. Я приняла новых братьев и сестер. И мне нравится помогать другим.

Стас, 16 лет

– Я почувствовал радость от чтения. Не мог больше зубрить физику и взял Булгакова «Мастера и Маргариту», так, кусочек почитать. И вдруг чувствую, я вживаюсь в нее. Прямо провалился в книгу. Я прочитал, а след до сих пор остался, и я все еще немного живу в этом. Не буквы читаю, а... ну не знаю, как бы живешь двойной жизнью. Закрыл книгу, а она все продолжается. А потом я размышлял о будущем. Пытался увидеть его в разных формах, мысленно вынимал кого-нибудь из нас и думал, смотрел, что будет без него. И первым я убрал Диму. Посмотрел и думаю, ну на фиг, ничего без него не выходит, и вернул его. Мало без кого можно обойтись в нашем будущем.

Егор, 15 лет

– У меня претензия к Володе. Он не очень любит напрягаться. Когда мы работаем, он имеет тенденцию где-нибудь втихую спрятаться.

Володя, 14 лет

– Нет. Я меняюсь... Я недавно таскал уголь в дом Тамары. Обычно, когда Стас ставит меня туда работать, я натаскиваю только полкороба, а тут я подумал, что надо все-таки исполнять обет «научусь труду и терпению», и натаскал полный. Не прохалявил. Так мне и самому стало лучше.

Лора, 13 лет

– Я поняла, что не хочется быть дояркой или уборщицей. Может, стану врачом. Если нужно будет, стану жить в городе, работать. Но меня не привлекает городская жизнь. Когда мне было пять лет, я хотела стать космонавтом, в девять – дизайнером, но потом подумала, зачем в Китеже космонавт или дизайнер?

Хочется кому-то помочь, но, прежде всего, нужно заняться собой, своим образованием.

Шурик, 16 лет

– У нас было четыре дня каникул, и я вдруг обнаружил, что устаю от того, что мне нечего делать. До этого весь день был расписан и насыщен... надо было куда-то бежать, что-то творить, организовывать. А тут никто не командует. И вот у детей уже кислые физиономии, и никто ничего не хочет. Я подумал, а как же во взрослом состоянии. Там-то, ведь, никто подгонять не будет, значит так и закисну?