Но такими нас создала эволюция. И она не закончилась.

Петя с Мишей идут по родному поселку, как по джунглям. Их сознание острее копья. Им некогда думать о Боге, парламенте и демократическом обществе. Им надо сосредоточить внимание на главных вопросах выживания, понять, где есть пища и нет угрозы получить по морде. Отвлечься – накликать беду. Они и не отвлекаются. На хлебозаводе загружают машину свежими булками... Как пахнет! Не забыть проверить заднюю дверь, может, удастся стащить.

Вон пьяный мужик – может обругать или отобрать последние копейки. Вот обломок кирпича.

– Я с десяти метров камнем любого пьяного собью с ног, – похвастался как-то Миша.

Петя больше помалкивал. Он был старше и уже успел понять, что помалкивать всегда безопаснее.

– Я даже в школу ходил и неплохо учился до четвртого класса. Потом нас за воровство отправили в детприемник. А как не воровать? Есть хотелось, а просто просить – стыдно. В детприемнике за провинность били резиновыми дубинками. После этого, когда вернулся, я уже не мог себя заставить думать об уроках, мозги как отшибло, – вспоминал через много лет Миша.

Да не отшибло у него память, просто мир синусов и неправильных глаголов не мог втиснуться в заполненное реальной болью и страхом сознание ребенка. Когда грохочут пушки, музы молчат. И правильно делают. Я пытался заставить его с братом полюбить стихи, а у них просто не было для этого фундамента безопасности. Удирая от меня, они эту самую безопасность и обретали. Чем больше их после этого ругали, тем больше им хотелось снова удрать и тем дальше откладывался в их жизни момент, когда в сознании найдется свободный уголок для поэзии.

Поэтому десять лет назад большинство приемных родителей Китежа испытывали острое разочарование, хоть и старались скрывать его друг от друга.

Тогда в 1997 году один приемный отец говорил мне с отчаянием: «Мы же все для них сделали. Дома построили, из детдома забрали, кормим, учим. О себе вообще забыли, а толку ноль! Ладно, тянут сигареты из кармана. Они мой паспорт украли. Куда дели? Брагу поставили на чердаке – случайно по запаху нашел. И ни слова благодарности».

Ну, а кто из нынешних родителей втайне не надеется, что дети будут испытывать любовь и благодарность, будут внимать, стараться разделить идеалы, идти по пути... Ну хотя бы поддержат на старости лет.

Нам в Китеже потребовалось почти десять лет, чтобы полностью распрощаться с этим наивным ожиданием.

У большинства детей, брошенных родителями, главная задача – просто выжить. Выжить любой ценой. И плевать им на рекламные плакаты, развешанные на улицах больших городов и призывающие поддержать детей-сирот. Я тоже видел много рекламных плакатов. Почему я не испытываю ни любви, ни благодарности к их производителям?

Представление Миши и Пети о Мире-обществе ограничивалось двумя улицами родной деревни. Но это отнюдь не мешало их «нормальному» существованию «по понятиям». Какие стихи? Какие разговоры по душам, если весь жизненный опыт, вбитый в тело и сознание, кричит: «Открываться опасно! Доверять опасно! Расслабляться опасно!»

Они жили с нами, но просто не замечали нашего волшебного Китежа.

Если вы в Царство Небесное введете человека, которому чуждо все содержание этого Царства, он будет в аду; так же как если человека, который ненавидит музыку, посадить в концерт, он будет ерзать от страдания, и ваша доброта в том, что вы его туда пустили, ему ничем не поможет.

Антоний Сурожский. Человек перед Богом

Из методички одного регионального «Центра доверия»: «Если ребенок капризничает или проявляет агрессию, то объясните ребенку, что он не прав...» Жидкая водица вместо лекарства. А вам на месте ребенка разве достаточно было бы такого объяснения?

Мягкая глина их характера проходила обжиг жизнью в самый неподходящий период: от семи до десяти лет. Мише и Пете в этом возрасте приходилось показывать чудеса выживания. Наши питомцы рассказывали мне о том, как воровали хлеб из магазина, охотились на голубей, находили места для ночлега и сбивали камнем пьяного мужика, который лез на них с кулаками. Они победили, то есть выжили. Но эта борьба заставила детей задействовать все резервы, на расширение сознания сил просто не хватило.

У Миши с Петей миры, словно матрешки, вставлены один в другой. Миры сознания... Они живут в Китеже, но в актуальном слое сознания носят мир породившей их деревни. Они знают, что нельзя никому верить, нельзя тратить силы на бесполезные занятия, вроде учебы в школе, так как силы понадобятся для выживания.

Петя

– Я ушел от вас в училище, просто чтобы не учиться. А там, оказалось, все, вообще все, были увлечены наркотиками и газовыми пистолетами. Я не знаю, почему я притягиваю таких людей.