Даумант зашел на кухню. На дне кастрюли он обнаружил остатки жидких щей. На столе валялась заплесневелая горбушка чёрного хлеба.

— Слушай, Леон. Я сейчас. Ты только не вставай.

— Мам, что у нас на ужин? — Даумант, запыхавшись, влетел на кухню.

— На плите котлеты и жареная картошка. Возьми сам.

Котлеты источали соблазнительный аромат. Наскоро запихнув всё в миску, и перекусив на ходу краюхой чёрного хлеба, Даумант вернулся к больному товарищу. Леон крепко спал. Даумант закрыл печь, положил рядом с кроватью еду. По дороге домой он думал:

«Как мало мы знаем друг о друге. Этот самый Леон — шут, любитель поиздеваться, подхалим. А почему он такой? Возможно, трудное детство? А, может быть, это маска, и за ней совсем другой человек, с добрым сердцем, обидчивый? А мы — Шакал да Шакал. А что скрывается за шикарной внешностью Тома? Все стараются прикинуться лучше, чем есть на самом деле. Только Байба не как все».

— Девочки! — влетела в мастерскую Даце. — «Огонёк» наш. За победу в осеннем походе и хорошую успеваемость. Мне комсорг Людмила только что сказала.

Право устраивать вечер, или как его называли «огонёк», надо было завоевать. Его получали лучшие группы, победители в социалистическом соревновании или обладатели первых мест в конкурсах и выставках.

— Девочки, каждая должна придумать что-нибудь, или остроумное задание, или игру.

— У брата Дауманта мировые записи.

— Так он и даст нам, — усомнилась Дезия.

— Я поговорю, — пообещала Байба. — А мальчики? Какое училище пригласим?

— Мебельщиков, кого ж ещё?

— Вэфовцев.

— Железнодорожников. У них форма похожа на офицерскую.

— Только не первокурсников. Они слишком зелёные. Когда приглашают, — то краснеют, то бледнеют, — вставила Дезия.

— Столы накроем нашими скатертями и салфетками.

— И украсим композициями из цветов.

— Я могу делать бутерброды и сервировать столы, — добровольно вызвалась Инна.

Подготовка к «огоньку» шла полным ходом. На переменах и в мастерской о нём только и говорили.

— Ты, Байба, должна спеть.

— Я сейчас пою только в ансамбле, — отговаривалась Байба.

— А ты выучи что-нибудь новое из Раймонда Паулса.

— А кто составит программу?

— Какую программу?

— Для «огонька». Всё надо предусмотреть: выступления, игры и всё остальное. Иначе Скуя не разрешит.

— Пусть Байба продумает. Потом обсудим.

— А почему я?

— Ты культорг.

— Давайте пригласим девушек из Грузии.

— Разучим какую-нибудь грузинскую песню.

Всё училище готовилось к ежегодному фестивалю дружбы народов. У каждой группы были друзья в разных городах нашей страны. Художники училища нарисовали и вывесили в вестибюле огромную карту. Из Риги в Москву. Ленинград, Таллин, Вильнюс, Тбилиси, Алма-Ату, в другие города и обратно в Ригу летели письма.

В маленькой комнатке комсорга Людмилы находился штаб фестиваля.

— Пригласительные билеты уже отпечатали?

— Ещё нет. Обещали завтра.

— Что эти полиграфисты тянут?!

— Люда, дай акварельные краски и кисточки.

— Возьми сама, там, на полке.

— Как ты думаешь, Люда, им понравится? — Девушки второй группы выложили на стол сувениры для подруг из Кутаиси — салфетки, вышитые латышским орнаментом.

— А вы показали Кристине Яновне?

— Ей понравилось.

— Вот и хорошо.

— Пятнадцать делегаций, около ста гостей. Где всех разместить?

— Часть гостей можно у нас в общежитии. Мы потеснимся, — предложила Светлана, которая особой общительностью не отличалась.

— Светочка, поговори с комендантом, сколько мест она может выделить, и завтра сообщи мне.

— Об учёбе уже никто не думает, — ворчал в учительской математик Карлис Каспарович Калейс. — Все только поют, танцуют, организуют.