Двадцать девятого марта 1961 года руководители ОКБ-1 подписали отчет «О ходе экспериментальной отработки кораблей «Восток»». В нем, в частности, было указано на проблему разделения отсеков корабля перед входом в атмосферу, что привело к значительному перелету расчетного района посадки.

Штатная схема разделения выглядела так. Спускаемый аппарат и приборный отсек стягивались четырьмя металлическими лентами с единым узлом крепления на вершине спускаемого аппарата и четырьмя пирозамками на срезе приборного отсека. После выдачи тормозного импульса и перед сходом с орбиты пирозамки разрывали механическую связь, а пироножи перерубали высокочастотные кабели, проходившие от антенн по стягивающим лентам в приборный отсек. Электрическая связь отсеков осуществлялась по кабелям, тянувшимся через гермоплату приборного отсека, по кабель-мачте и через гермоплату спускаемого аппарата. Гермоплата кабель-мачты также должна была отстреливаться с помощью пиропатронов.

Важно, что датчики разделения на обоих кораблях сигнализировали о том, что оно произошло. Такая ситуация была возможна только в одном случае: когда пирозамки и пироножи срабатывали, а пиропатроны отделения кабель-мачты – нет.

По идее, Королев должен был бы начать расследование, назначить испытания, провести еще один беспилотный запуск и выяснить причины такого странного отклонения от нормы. Но тогда он отдал бы первенство американцам. Оставалось рискнуть.

Неотделение гермоплаты не приводило к гибели кораблей. Сама природа позаботилась о резервной схеме посадки – кабель-мачта перегорала при движении в атмосфере. И эту ситуацию вполне можно было считать еще одним вариантом резервного отделения. Чтобы не вносить разброд и шатания в среду главных конструкторов, Сергей Павлович не стал предавать широкой огласке подробности разделения отсеков. Ничего не узнали о них и космонавты.

Двадцать девятого марта 1961 года Госкомиссия под председательством Константина Николаевича Руднева заслушала предложение Королева о запуске человека на борту корабля «Восток». В тот же день состоялось заседание Военно-промышленной комиссии (ВПК), которая единогласно решила сделать следующий пуск пилотируемым, несмотря на недоработки по отдельным системам. Комиссия отредактировала и подписала доклад в ЦК КПСС о готовности к проведению первого в мире полета человека в космос. К докладу приложили три варианта сообщения ТАСС: 1) об успешном полете (оглашается сразу после выведения); 2) об успешной посадке (сразу после посадки); з) об аварийной посадке в океане или на чужой территории с просьбой к государствам оказать помощь космонавту. Комиссия также приняла важное решение: снять с корабля систему аварийного подрыва объекта. Запуск предлагалось провести в период с 10 по 20 апреля.

Третьего апреля Гагарин, Титов и Нелюбов записали свои предстартовые речи на магнитофон. Текст речи был отредактирован Николаем Петровичем Каманиным и звучал так:

«Дорогие друзья, близкие и незнакомые, соотечественники, люди всех стран и континентов!

Через несколько минут могучий космический корабль унесет меня в далекие просторы Вселенной. Что можно сказать вам в эти последние минуты перед стартом? Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты. Сами понимаете, трудно разобраться в чувствах сейчас, когда очень близко подошел час испытания, к которому мы готовились долго и страстно. Вряд ли стоит говорить о тех чувствах, которые я испытал, когда мне предложили совершить этот первый в истории полет. Радость? Нет, это была не только радость. Гордость? Нет, это была не только гордость. Я испытал большое счастье. Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой – можно ли мечтать о большем?

Но вслед за этим я подумал о той колоссальной ответственности, которая легла на меня. Первым совершить то, о чем мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос… Назовите мне большую по сложности задачу, чем та, что выпала мне. Это ответственность не перед одним, не перед десятками людей, не перед коллективом. Это ответственность перед всем советским народом, перед всем человечеством, перед его настоящим и будущим. И если я решаюсь на этот полет, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников – советских людей. Я знаю, что соберу всю свою волю для наилучшего выполнения задания. Понимая ответственность задачи, я сделаю все, что в моих силах, для выполнения задания Коммунистической партии и советского народа.

Счастлив ли я, отправляясь в космический полет? Конечно, счастлив. Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях.

Мне хочется посвятить этот первый космический полет людям коммунизма – общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на Земле.

Сейчас до старта остаются считанные минуты. Я говорю вам, дорогие друзья, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких!

До скорой встречи!»

Удостоверение космонавта («Новости космонавтики»)

Четвертого апреля Главком ВВС выдал полетные удостоверения всем трем космонавтам, поскольку все еще не было определено, кто же из них полетит первым. Николай Петрович Каманин в своем дневнике сделал такую запись: «Итак, кто же – Гагарин или Титов?.. Трудно решать, кого посылать на верную смерть, и столь же трудно решить, кого из двоих-троих достойных сделать мировой известностью и навеки сохранить его имя в истории человечества».

Пятого апреля в Тюра-Там отправилась целая экспедиция. Космонавты летели на разных самолетах: на одном – Гагарин, Нелюбов и Попович, на втором – Титов, Николаев и Быковский.

Шестого апреля было составлено задание на одновитковый полет. В нем были указаны цели полета и действия космонавта при нормальном его ходе, а также в «особых» случаях. В этот же день Гагарин и Титов примерили скафандры и подогнали под себя подвесную парашютную систему.

Последняя примерка скафандра