– Знаю, знаю, что вы хотите сказать! Дружеское участие и все такое. Нет, этого недостаточно, чтобы разогнать мою тоску! Пустота, кругом пустота: в доме! В душе! Как страшно, когда уходит любовь, а ведь она потихоньку исчезает. Сегодня я уже не могу припомнить черт любимого лица, завтра – звука голоса или шагов. Господи, как это мучительно!

– Но разве любовь не живет вместе с памятью? – чуть слышно пролепетала Оля, потрясенная его неожиданным страстным откровением.

– Да, память сохраняет образ прежних чувств, но человек так устроен, что живое тянется к живому. Плоть жаждет плоти, и одно не противоречит другому, иначе бы и жизнь остановилась.

Оля замерла. Извеков смотрел ей прямо в глаза, не моргая. Они стояли почти рядом, их разделяло несколько шагов. Ее затрясло. Сострадание, которое она только что испытывала, исчезло, уступив место другому чувству. Девушка не знала его прежде, но поняла тотчас же, что это. Страсть, чувственная страсть охватила ее с ног до головы. В этот миг она жаждала только одного – чтобы его губы прикоснулись к ней. И он поцеловал ее так, что закружилась голова. Ноги стали ватными, она уподобилась тряпичной кукле в опытных руках кукловода.

На полированной крышке беккеровского рояля в изящном обрамлении стоял портрет покойной хозяйки дома. Чуть улыбаясь, Горская взирала на мужа, исступленно сжимающего в объятиях молодую девушку.

Молодой Бархатов в величайшем возбуждении примчался спозаранок к своей матери. Достойная родительница, разведясь с Бархатовым-старшим, сочеталась вторичным браком, но сына своего оберегала от невзгод, помогая советом и деньгами.

– Ты что как угорелый, я только с постели, – недовольно произнесла мать, зевая во весь рот.

– Да неужто я могу спать, узнав такую новость! – выпалил Юрий, трясясь как в лихорадке, и поспешно приложился к подставленной для поцелуя щеке.

– Ты о чем? Думаешь удивить меня рассказом о женитьбе твоего папаши, старого сатира, на юной нимфе? – Она снова зевнула и небрежно махнула рукой. – Полно, дружок, это не новость! Я уже знала, чем дело кончится, как только жадный и отвратительный Бленнингельд попал в паутину долгов к Бархатову.

– Но это аморально, некрасиво, неприлично! – продолжал горячиться молодой человек.

– Разве? – Мамаша делано удивилась. – Подобные, с позволения сказать, браки теперь сплошь и рядом. Давай-ка выпьем чаю, ты успокойся и послушай, что тебе посоветует твоя любящая мать, ведь ты за этим прибежал ко мне, не так ли?

Она размашистым жестом позвонила в колокольчик и приказала подать чаю.

– Я понимаю, тебя беспокоит вопрос наследства, и это естественно. Зная своего бывшего супруга как облупленного, скажу тебе, что теперь тебе нельзя ему перечить, громогласно стыдить папашу или клеймить его выбор. Ему шлея под хвост попала, седина в бороду, впрочем, он давно уже пребывает в таком состоянии души и тела. Но я не об этом. Ты должен смирить свою гордыню и обиду, спрятать подальше семейную честь и выразить папаше радость по поводу его бракосочетания. Дескать, как хорошо, что он еще столь здоров и в силе и выбрал в жены молоденькую женщину. Ну а далее, подберись поближе к самой красотке. Подозреваю, что она неглупа и имеет хватку, коль согласилась на подобное замужество. И это опасно! Но ты не робей. Хорошо, если она недурна собой, впрочем, скорей всего так и есть, если у старика взыграла кровь. Ты сведи с ней знакомство, дружбу, да как можно ближе.

– Мамаша, как вы можете советовать такое! – Черные брови Юрия выгнулись еще более выразительно.

– Ах, оставь эти глупости! Будь же взрослым! Сейчас речь идет о твоей будущности, не прохлопай наследства! – Мамаша с аппетитом откусила пирожок. – Скоро, очень скоро молодая жена уездит своего старичка в хвост и в гриву. От любовного угара он быстро на тот свет отправится. Вот тут и понадобятся тебе ее дружба и любовь. Может, и делить-то ничего не придется!

– Ох, маменька! Неловко как-то в такие-то игры играть! – с сомнением протянул Юрий, прихлебывая чай из фарфоровой чашечки.

– Вся жизнь, Юра, игра. Только одни играют по-крупному и выигрывают, а другие растяпы вылетают на обочину жизни и кусают потом локти. Помни главное: ни в чем не перечь отцу и будь его жене нежнейшим и первейшим другом, тогда все у тебя получится!

Бракосочетание старого банкира Бархатова вызвало большое оживление у светской публики. В церкви народу набилось – не продохнуть, и гостей, и просто зевак. Все пытались получше разглядеть невесту, жениха, родителей и злополучного Юрия. Разговоров в толпе было много. Злые пересуды, насмешки, неприличные намеки. До Юрия долетали обрывки фраз, он краснел и маялся. До ушей невесты тоже доносился шепоток, но она предпочитала его не замечать. Как не замечала многозначительных взглядов, кривых усмешек, явного неодобрения. Ей казалось, что вместо венка белых цветов на ее лбу горит надпись «Продано!». Роскошное платье, прозрачная фата с длинным шлейфом, букет, составленный с большим вкусом, – ничто не могло создать образ невинной трепетной невесты. Это вам не Пукирев со своим «Неравным браком»! Матильда понимала сие и мучилась. Ее тошнило от роли, которую ей навязали. Но она еще до венчания решила, что не станет жертвой, ни за что! Хочешь молодой жены? Получишь, но заплатишь за это сполна! Матильда с дрожью представляла себе картины супружества, однако она твердо решила извлечь для себя максимальную выгоду. Уж если пропадать, так задорого!

Церемония шла своим чередом. Молодые обошли вокруг аналоя. Обменялись кольцами. Сухими тонкими губами новобрачный прикоснулся к полному чувственному ротику супруги. Ей хотелось плюнуть в лицо старой отвратительной жабе, так она стала про себя называть мужа. Священник произнес положенные слова, и потянулись поздравляющие. Первыми подошли родители молодой жены. Мамаша хотела всплакнуть, да не посмела. Бленнингельд даже казался смущенным и потерянным. Быть может, он осознал всю мерзость своего поступка и его грызло раскаяние? Но Матильда слишком хорошо знала своего отца. Наверное, боится, не продешевил ли? Не слыша его голоса и не видя его лица, хотя оно находилось прямо перед ней, Мати решила, что более ноги ее не будет в родительском доме, в том доме, где ее обменяли на пачку векселей. Гости все подходили и подходили. В глазах многих мужчин она читала недвусмысленное предложение воспользоваться их услугами, ежели старец не сможет дать ей любовной услады.