Далее Джин прочитал еще одну карандашную приписку отца:

Когда мастер-сержант Дик Галифакс оглядел пеструю толпу своих будущих питомцев, взгляд его остановился на Грине.

Джин был задумчив, не суетлив и элегантен. Спортивная темно-синяя рубашка, легкие спортивные брюки цвета маренго, оксфордские ботинки, сшитый на заказ клетчатый твидовый пиджак – все явно приобреталось в дорогих магазинах.

– Временно будете старшим! – сказал Дик. – Вы из рэйнджеров?

– Из штатских.

– Тогда отставить!

– Если не возражаете, старшим могу быть я, – предложил свои услуги гигантского роста американец. Он представился: – Сержант Бак Вуд, или Бастер.

– Хорошо, – подумав, согласился мастер-сержант. – Посадка через тридцать минут. Вон там, видите, «локхид» – это наш толстопузый Си-130.

– Ясно, сэр… Все слышали, кто теперь старший? – Бастер гоготнул и тут же жестом подозвал к себе первого попавшегося на глаза парня из их команды.

– Матео-Хуан-Мария-Хименес де Малино, – доложил тот.

– Мэт! – Бастер перечеркнул пышный перечень его имен. – Горючее есть? Голова от похмелья разламывается.

– Я и, сам бы не прочь опохмелиться, – пожаловался Мэт.

– То ли дело у вас в Гаване!

– Мы еще там будем, – сверкнул глазами Мэт.

– Мне там нечего делать, – отрезал Бастер и отошел.

Джин вместе со своей командой прилетел в Форт-Беннинг для того, чтобы, сделав пересадку, отправиться в конечный пункт назначения – Форт-Брагг.

В школы Брагга, как правило, отбирались лучшие рэйнджеры отличившихся батальонов.

Перед тем как они приступали к занятиям в специальных войсках, им жаловали отпуск – «Ар-энд-ар». [61] Отпуск! Пять дней полной свободы. Хочешь, езжай домой, хочешь, пей-гуляй, пока звенят в кармане деньги.

Кроме долговязого Стиллберда, которого Бастер сразу же окрестил Берди, никто из отпускников не поехал домой.

Стиллберд был высокий, худой, с руками ниже колен, с аккуратным пластырем на лбу, с умными грустными иудейскими глазами, хотя, как он объяснял, у него в крови было лишь «два-три заблудившихся еврейских эритроцита».

– Был у мамы, говоришь? – переспросил его Бастер.

– У мамы. Она работает кассиршей в «Армии спасения».

– Мама – хорошо, а «кошкин дом» [62] – лучше, – заявил Бастер. – А это что у тебя?

– Браслет.

– С секретом?

– Нет, он просто магнитный, от гипертонии.

– Ты болеешь? – удивился Бастер.

– Да, то есть нет… Боюсь заболеть.

– Сразу видно, что браслет не золотой, – вмешался в разговор странного вида итальянец. Он стоял, привалившись спиной к штабелю ракет.

Бастер оглядел его с головы до ног и улыбнулся.

– Ты в большом порядке, – заметил он.

– Да, – смутился итальянец.

– Одет по сезону.

– С кем не бывает, – невольно улыбнулся итальянец.

– Куда уж…

Все засмеялись.

– Как тебя зовут, бедняга?

– Доминико Мадзини

– Дуче, – категорично заявил Бастер. Итальянец был одет в костюм покойника: тапочки на картоне, черные бумажные штаны, белая бумажная рубашка, прихваченная сзади на живую нитку, – расчет на горизонтальное положение, свойственное покойнику.

– Три доллара? – спросил Бастер.

– Два… Я покупал его в дни «сейла» [63] в Лас-Вегасе… Проклятая рулетка! Проигрался в дым.

– А вот он, Дуче, видно, бросил играть и начал одеваться… Правильно я говорю, Тэкс?

Техасец ничего не ответил. Он только метнул на Бастера недружелюбный взгляд из-под восьмигаллонной шляпы, продолжая стоять как монумент на несгибаемых ногах в лаковых сапогах на высоком каблуке.

– Ты, видно, не в духе, Тэкс? – примирительно спросил Бастер.