Как-то Ч. заставил нас с Берди вырыть саперными лопатками по окопу и наблюдать из него за «приближающимся противником».

Мы просидели в касках в щели окопа около четырех часов. В помещении в этот день было 100 градусов по Фаренгейту. Мы чуть не рехнулись… Откуда было брать силы? Собственное плечо?

Берди – удивительное существо. Внешне – расслабленный, хилый, рассеянный, сентиментальный. Внутри – семижильный. Он, как подлодка, состоит из отсеков. Затопят один – задраит люки и переборки – живет. Затопят второй – снова перекроет все ходы сообщения.

И вместе с тем он очень уязвимый, особенно в мелочах. Бастер его донимает одними и теми же вопросами.

– Ты бы убил Мэта?

– Нет… Не знаю… Не думаю.

– А Сонни?

– С чего бы это?

– А если бы тебе приказали?

– Все равно.

– Значит, ты не будешь носить зеленый берет.

– Буду.

– А Ч. убил бы?

– Убил…

– То-то.

Бастер оправдывает насилие. Он говорит, что волки, вышедшие на охоту, не должны притворяться собаками…

7 августа

В конце недели у нас был бой с Сонни. Он мастер карате. Он и японец Кэн.

Наш инструктор-сержант Дадли сказал, что мы должны драться не условно.

За день до этого была такая ситуация.

Мы работали в спарринге с Сонни. Вошел мастер-сержант Галифакс.

– Ну-ка, – сказал он, – чтобы закруглиться, давайте уточним характеристики.

Вначале мы не поняли, о чем он говорит.

– Пять раундов по всем правилам. А потом экзамен по «похищению людей».

Начался бокс.

В четвертом раунде Сонни неудачно ушел с ударом от каната, не рассчитав дистанцию.

Я его встретил прямым. Он поплыл. Я обработал его корпус – он отвалился на канаты и сполз на пол.

Мне не хотелось отправлять его в лечебницу, и, когда он поднялся, я вложил ему всю серию в перчатки.

И храни его господь: прогремел гонг.

Сонни – равный среди равных, но все-таки и здесь к нему относятся презрительно.

Неграм всегда сначала обрубят корни, а потом, когда они приживутся на чужой земле и хватят лишку солнца, напоминают, что вы, мол, парни, не отсюда. Талантливых, мол, много, но где ваши корни?

Я равнодушен к этим проблемам и раньше просто никогда о них не думал. Но ведь и я теперь на вопрос «Кто вы – русский?» – переминаюсь с ноги на ногу.

До смерти отца, до всей этой странной кутерьмы вокруг, я не задумывался над тем, что я русский, что русский – это не англосакс, что это что-то «не совсем то»…

Сейчас самое желанное для меня – ночь. Сон – это мой просвет, прорыв из дневного бреда.

А может, у меня до предела уплотнен день и поэтому слишком спрессованы ночные просветы?..

Идет Д., нужно кончать писать… Мне что-то не нравится навязывание дружбы с итальяшкой…

10 августа

…Оказывается, я лучше всех работаю с пластмассовой головой.

…Манекен подключен к электрическому сигнальному щиту. Ты стоишь против него: он твой враг. Бери палку. Удар! Голова упала на грудь: четверка.

После удара голова запрокинута: зажглась красная лампочка – пятерка.

Удар в переносицу – резко, ребром ладони (я уже набил себе ороговевший бугор на ладони не хуже, чем у Ч.).

Точный удар – и голова куклы безжизненно свесилась. Красный свет – пятерка.

Нужно бить не только точно, но и резко.

Не просто резко, но и мгновенно. Дадли сказал:

– В вас есть и сила, и злость, Джин. Меньше раздумывайте.

И еще он сказал как-то:

– Ведите себя как в Си-130 перед прыжком. Все, что было, – позади. Подойди к люку и войди в ночь как нож в масло… Думать нужно только о том, где и как провести отпуск.

Итак, о Дадли

Мы с Сонни работали карате. Я сделал неудачный финт, и он выбросил меня за мат.

Но и Сонни попался на разрыв. Я чувствовал, что ему больно. У него от боли взмокла шея, но он все же переборол боль. Так бывает, когда сумеешь отстраниться и сконцентрироваться в одной точке.

Сонни вырвал руку из тисков, бросился мне под ноги, и в неожиданном захвате, растянув мне мышцу правой руки, применил клинч и начал ломать мне шею в ординарном нельсоне. Силы покидали меня. Дважды в моих глазах гас свет, словно кто-то под прессом отделял мою сетчатку. Затем он легко перевернул меня, прижал лопатками к мату и вдруг отпустил.