Горпожакс Гривадий
Шрифт:
Битница в отличие от Натали считала, что гораздо смелее и «ближе к истине» пьеса Артура Копита под странным названием «Бедный, бедный мой отец в шкаф запрятан был мамашей, там пришел ему конец». Название, пожалуй, самое длинное в истории драматургии. [72]
Лот, усмехаясь, поглядывал на этих людей из совершенно чуждого ему мира: «Мне бы ваши заботы, господа артисты».
Плэйбой-латиноамериканец тем временем перекочевал от стойки к столику, поближе к Наташе, и теперь смотрел на девушку воловьими лживо-романтическими глазами. Лот перехватил его взгляд и, ласково улыбнувшись, показал кулак.
72
Вопреки мнению автора название данной пьесы Артура Копита не является самым длинным в истории мировой драматургии. Рекорд в этой области, по всей вероятности, принадлежит анонимному сочинителю, который в 1592 году опубликовал в Англии пьесу под таким названием. «Плачевная и правдивая трагедия молодою господина из Фавершема в графстве Кент, который был самым злодейским образом убит своей неверной и распутной женой, которая из-за своей любви к некоему Мосби наняла двух отчаянных разбойников, черного Уилла и Шейкбэга, чтобы убить его, в чем проявилось великое коварство и лицемерие безнравственной бабы, неутолимое желание порочной похоти и позорный конец всех убийц». (Прим. науч. редактора.)
Стиляга в вежливом ужасе прижал руки к груди: что, мол, вы, как вы могли подумать, сэр!
Подошел официант, сказал доверительно:
– Через двадцать минут, сэр, «горбушка» будет доставлена к нам с Бродвея.
– Боюсь, что вы опоздали, Майк, – сказал Лот. – Вряд ли ваша забегаловка станет любимым местом артистов советского цирка. Может быть, их дрессированные медведи и кони зачастят к вам, ведь им все равно, где настоящий «рашен стайл», а где грубая халтура.
– Сэр, – воскликнул потрясенный официант. – Что вы говорите? Кони, сэр? Медведи? Я ничего не понимаю, сэр!
– Но считать денежные знаки вы хотя бы умеете?
Лот протянул незадачливому пареньку в русской косоворотке, в кушаке и высоких сапожках несколько крупных купюр.
После этого он вышел в вестибюль, быстро набрал номер телефона и, глядя на зеленое небо за вершиной «Тайм-энд-Лайф билдинг», резко скомандовал в трубку:
– Чарли к телефону!
– Кто это такой быстрый? – послышался ленивый голос.
– Не узнаешь, идиот? – рявкнул Лот.
Через несколько секунд раздался голос Чарли:
– Добрый вечер, хозяин.
«Ничем из них не выбьешь этого мяукающего акцента», – подумал Лот и, прикрыв трубку ладонью, быстро заговорил:
– Пошли несколько парней поинтеллигентней в ресторан «Русский медведь». Сам не появляйся. Из берлоги не выходи. Пока.
Он повесил трубку, приоткрыл дверь в «Чайную» и весело крикнул:
– Натали! Ползем дальше! Нас ждут великие дела!
Наташа вышла из ресторана вместе со своей подругой и каким-то бородатым, косматым битником.
– Лот, представляешь, этот официант попросил у меня автограф, – смеялась Наташа.
Зеленое небо, как в молодые годы, висело над гигантским городом, ранняя луна, пристроившись к боку небоскреба Ар-си-эй (радиокорпорации Америки), наблюдала, словно любительница острых ощущений, за подготовленным к схватке полем битвы. Резкий ветерок с осенней Атлантики бодрил мышцы, наполняя сердце холодным восторгом, словно в юности, именно в юности, когда «химмельфарскоманда» выходила на дело.
– Натали, а почему бы нам с тобой вдвоем не выступить в цирке? Думаешь, старый Лот ни на что не способен?
И на глазах изумленной публики подтянутый, англизированный джентльмен вдруг сделал оборотное сальто.
Прохожие, эти ничему не удивляющиеся ньюйоркцы, зааплодировали. Какая-то пьяная рожа высунулась из проезжающей машины, словно горнист с бутылкой у рта. Натали, прислонившись к стене, смотрела на жениха расширенными от веселого ужаса глазами.
– А вы парнюга хоть куда, – пробубнил битник.
– Браво! Браво! – закричала битница. – Он свой в доску! Он не «квадратный»!
– Лот, ребята хотят присоединиться к нашему «паб-крол», – сказала Натали. – Ты не возражаешь?
Лот взглянул на живописную пару. Оба были в невероятно затертых джинсах, а поверх маек на них красовались вывернутые мехом вверх вонючие овчины, в которых ходят самые бедные галицийские крестьяне.
«Вот это прикрытие! – мысленно восхитился Лот. – Нарочно не придумаешь».
Разумеется, при взгляде на битницу он не удержался и от такой мысли: «Классная грудь. Если „они“ хотят это купить, то „они“ знают, что делают. Жаль только, что не продается, но, может быть, дело лишь в цене?»
– Классный у нас получается десант! – воскликнул он. – Высадим-ка его на русскую территорию! Есть шанс убить медведя!
Битники уже забрались в его машину.
Девушку звали Пенелопа, то ли Карриган, то ли Кардиган, короче – Пенни. Парня – Рон Шуц, что, конечно, вряд ли соответствовало действительности. Рон был, по его собственному выражению, «наилучшим поэтом этой наихудшей страны», а также театральным художником. Зарабатывал на жизнь он тем, что развозил овощи по мелким лавчонкам в Гриниче и Баури.