Внезапно облака на северо-западе вспыхнули, серебряное пламя рассекло небеса и застыло рваной полосой, испускавшей искры яркого света. Казалось, там встали шеренгой безликие исполины в сияющих шлемах, легион гигантов, пристально следивших за пришельцами и ожидавших команды, чтобы обнажить мечи. Грозный блеск этого небесного пожара был так силен и яростен, что на палубе послышались испуганные крики, кузен Кромби снова смолк, а Дерек Батлер чертыхнулся.

– Что это, капитан? Что за дьявольское наваждение?

Питер Шелтон, прищурившись, окинул взглядом небеса.

– Горы, Дерек. Тучи разошлись, и солнце освещает горные вершины, покрытые льдом. Огромный хребет, каких мы не видели по эту и другую стороны океана. Я читал про эти горы в записках прадеда. – Перегнувшись через планшир, капитан повысил голос: – Боцман, пусть люди успокоятся! Это всего лишь горы и лед, что сверкает под солнцем!

Тучи сомкнулись, и пугающий небесный пожар угас. «Амелия» миновала узость, проскользнув между темными изрезанными утесами, словно корабль Одиссея меж Сциллой и Харибдой. Эта мысль развлекла Шелтона; он подумал, что те опасности были всего лишь измышлениями греков, а реальность прозаичнее и страшнее: бурные воды, обледеневшие скалы, мрачные острова на краю света и восемь тысяч миль, что отделяют его от дома. Но хоть реальный мир казался совсем не похожим на древние мифы, в нем тоже было нечто сказочное, нечто такое, что возбуждало разум и горячило кровь. Странствия Дрейка, Магеллана и Колумба… новые острова и континенты, целый Новый Свет, земли, полные сокровищ, отвоеванные испанцами у индейских владык… сами эти владыки, грозные, таинственные, правившие в Перу и Мексике… их богатства, скрытые от жадных глаз и рук испанцев…

Питер вздохнул. Судоходной компании «Шелтон и Кромби» эти богатства пришлись бы очень кстати! Клад инков, о котором говорится в записках прадеда, или город Эльдорадо, где крыши жилищ из золота, а полы из серебра… Но про Эльдорадо ходили только неясные слухи, и коль испанцы не нашли сей град за полтора столетия, был он, вероятно, чистым вымыслом. А вот сокровища инков – дело другое! Это не миф, не легенда, так как…

Мысленно перелистав прадедовскую рукопись, Питер Шелтон-младший нашел нужную страницу и повторил знакомую с детства историю. Старый Чарли был человеком дотошным и аккуратным, как и положено младшему штурману, – что ему поведали, то и записано слово в слово. О великом инке Атауальпе, о выкупе, что дал он вождю испанцев Писарро, и о смерти несчастного инки от рук захватчиков… И еще – о священном городе Мачу-Пикчу, сложенном из циклопических глыб, о подвесных мостах над ущельями и о реке со странным названием Урубамба… Точно рев трубы и удар колокола – урру!.. бамб!..

Воспоминания не отвлекали Шелтона от вида пенных волн, далеких гор и скалистых утесов. В эти минуты будто бы два человека жили в нем: мальчишка, склонившийся над рукописью прадеда, и капитан корабля, прокладывающий путь в самых опасных водах мира. У мальчишки, разбиравшего текст, написанный выцветшими от времени чернилами, сердце замирало в восторге, но капитан был спокоен; двадцать лет пролегло между ними, и годы эти, полные далеких странствий и тяжких трудов, одарили Шелтона силой, терпением и верой. Вера его была своеобразной; нельзя сказать, что так уж крепко он полагался на Господа, однако считал, что Бог помогает сильным духом и упорным в замыслах. До сих пор так оно и было.

Дымов за прибрежными скалами становилось все больше. Покосившись на эти сизые струйки, Батлер произнес:

– Время трапезы у местных людоедов… Что они жрут, капитан? Друг друга? Путники вроде нас в этой дыре встречаются нечасто.

– Они не каннибалы, – возразил Шелтон. – У Чарли записано, что народец этот мирный и боязливый. Люди сэра Френсиса видели их, одарили, как водится, бусами и никого не обидели. А что до еды, так здесь полно тюленей, птиц и рыбы.

– Разве Дрейк высаживался на этих берегах? – с сомнением молвил Батлер, озирая обрывистые скалы. – Будь я проклят, если здесь найдется место для якорной стоянки!

– Их в самом деле нет. Но «Золотая лань» шла проливом две недели, и я думаю, что на ночь корабль ложился в дрейф, а к берегу посылали шлюпки.

Батлер помолчал, затем прищурился на солнце. Диск светила смутным призраком висел за пеленою облаков.

– Как думаешь, до темноты выйдем в океан?

Питеру была понятна его тревога. Старый пират бороздил соленые воды уже тогда, когда наследник рода Шелтонов качался в колыбели и пачкал пеленки. Но Дерек Батлер не только рыскал по морям в поисках испанских галионов, он брал Панаму и дважды – Маракайбо, с Олоне и Морганом. Он знал берега, заливы и бухты Нового Света от Бостона до устья Ориноко, а в юности, еще до каторги, плавал на британских и голландских торговых судах. Повидать ему пришлось многое, но в этих водах Батлер был впервые и от того чувствовал неуверенность.

Палуба «Амелии» раскачивалась под ногами. Обогнув с севера безымянный остров, бриг очутился в водном пространстве миль двенадцать в ширину. Из этого внутреннего эстуария к Южному морю вели пять или шесть рукавов, распадавшихся на множество других, узких и более широких, петлявших среди островов и скал, бесчисленных, как небесные звезды. Сзади подтягивались к «Амелии» два фрегата, «Пилигрим» и «Радость холостяка», а за ними – барк Таунли и другие корабли. Питер уже мог различить высокую фигуру Эдварда Дэвиса на квартердеке «Холостяка» – тот махал шляпой, подтверждая, что все в порядке.

– Держать точно на юг, правее скалы, похожей на птичий клюв, – распорядился Шелтон, кивнув рулевому. Потом сказал Батлеру: – Мы будем в открытом море еще до вечера, Дерек. Примерно пятнадцать миль по этому рукаву, затем поворот на запад и еще двадцать миль между мелкими островами. Будет узкое место, но только одно, и скалы там невысоки. Корабль Дрейка прошел без помех.

– Жаль, что у нас нет точной карты, – хмурясь, отозвался Батлер.

– Карта у меня в голове, Дерек. Иди к себе, поешь и отдохни. Сменишь меня ближе к ночи. – Капитан оглянулся и понизил голос: – Кто знает, как встретит нас океан?.. Я усну со спокойной душой, если на вахте будешь ты, а не Мартин.