— Ну, так что? — снова спросил Ри, когда девушка, наконец, ушла.

— Разбираться — это значит с самого начала, — пояснил Ит. — Расскажи о себе, потом я — о себе. С детства. Где ты родился, где вырос. Родители, семья.

— У меня очень хорошая семья, — с гордостью начал Ри, но тут же почему-то осекся. — Мы из техноэлиты, ученые. И отец, и мать всю жизнь работают на Техносовет, я с самого начала был отдан в группу при их институте, ну, знаешь, группы для детей сотрудников, имеющих хорошую генетику. Сначала мечтал стать транспортником… а кто из детей не мечтает об этом? Потом, уже в юности, начал заниматься телепортацией… и по сей день ею занимаюсь. Несколько книг написал. Имею статус преподавателя. Грант дали. Работы много, она тяжелая, да еще и люди некоторые не понимают, а оттуда зависть, пакость всякая, — он скривился, как от чего-то кислого. — У тебя, как я думаю, примерно то же самое, так?

— Так, — кивнул Ит. — У меня тоже очень хорошая семья, и мы тоже очень много работаем. Правда, в другой области, но это, мне кажется, не принципиально. Уже что-то общее нашли.

— Систему ищешь? — усмехнулся инженер. — Маловероятно, что она есть. Но давай попробуем. Итак, нам с тобой…

— Примерно по сорок лет. Имеем степени, каждый в своей области. Шли каждый в противоположный своему мир, шли работать. Да нет, это все не то! — созидающий раздраженно стукнул по столу кулаком, жалобно звякнула ложечка на подставке. — Слушай, а если в детстве?

— Что — в детстве? — не понял Ри.

Детство… детство было, как у всех. Не то, чтобы очень уж хорошее, но и не плохое. Сладкие подарки по праздникам, обычные шалости, группа, потом средняя группа, потом высшая, потом — по выбранному статусу, потом сам статус. И, глядишь, уже вырос. Лето, осень, зима, весна. Несколько концентрических кругов, наложенных друг на друга. Мама, папа, дед…

«Не смей подходить к полосе, нам потом придется платить штраф, если ты случайно остановишь машину транспортников».

«Хорошо, мама».

«Илайя, спорим, что ты не сможешь запрыгнуть на желтую полосу?»

«Ри, да я запросто!»

«На что спорим?»

«На три конфеты».

Смешно было, да. Ну, на то оно и детство.

— Если у нас было что-то общее в детстве, и оно является… — начал было Ит, но Ри его тут же оборвал.

— То, что я в семь лет навернулся с крыши, не может иметь никакого отношения к тому, что сейчас с нами происходит, — жестко сказал он.

— А я в семь лет едва не утонул, — ответил созидающий. — От страха и не запомнил почти ничего. Обрывки какие-то.

— Я про крышу тоже почти ничего не помню, — отмахнулся инженер. — Мама говорила, месяц в коме пролежал. До сих пор шрам на затылке остался.

— А я воды боюсь, — признался Ит. — Не так, чтобы уж совсем — и плаваю хорошо, и под парусом могу… но все равно какая-то неуверенность остается.

— У меня то же самое с высотой, — понимающе покивал Ри. — Ладно, это все ерунда. По-моему, искать систему бесполезно. Какие-то совпадения есть, но они, больше чем уверен, случайны. Так что, по моим рассуждениям, своей фразой про то, что мы «не те, кем кажемся», этот голос имел в виду что-то другое. Иносказание, например.

— Наверное, — согласился созидающий. — Хотя радует одно — мы все-таки люди.

— Слушай, а расскажи про эту самую Мадангу, — попросил инженер. — Что-то она у меня из головы никак не выходит. Инцидент какой-то… Ты сам откуда про это знаешь?

Ри отпил из стакана, закашлялся, тут же запил приторную гадость водой из кувшина. Ит молча ждал, когда кашель отпустит инженера, затем заговорил:

— Не знаю я, откуда. Но что знаю, могу рассказать. Был такой мир, он назывался Маданга. Мир индиговский, продвинутый. В нем имелась и Транспортная Сеть, и свой довольно серьезный флот, но по большей части Маданга была известна, как курорт. И на этой Маданге произошло следующее. Там отдыхали две… кошки, рауф. Кажется, то ли сестры, то ли любовницы. Из Мадженты, уж не знаю точно, откуда. И они нашли в окрестностях городка, в котором временно жили, изуродованную собаку. Этой собаке какой-то человек перетянул морду проволокой и вышвырнул на улицу, — голос Ита вдруг поменялся, и Ри поразила эта перемена — сейчас перед ним находился не Ит, а совершенно другой человек, тот же самый, что появился в подземелье на Терране. Старый, усталый, опытный. И бесконечно печальный. — Кошки поймали эту собаку, вывезли через Транспортную Сеть к себе домой, вылечили. И вернулись на Мадангу — искать того садиста, который проделал такое с животным. И нашли.

Ит замолчал.

— А дальше что? — осторожно спросил Ри.

— А дальше началось то, что и называется по сей день «инцидент на Маданге». Сначала обе кошки, а потом и посол рауф… ну, это были не совсем те рауф, которых ты уже видел, а немножко другие, стали требовать наказания для человека, который проделал это с собакой. По законам Маданги за такое полагался маленький штраф. По законам рауф — кастрация и повторная социализация. Правительство Маданги ответило отказом. И тогда на Мадангу пришли рауф. Сначала только рауф. После — другие. И люди, и… Антиконтроль. Погибло несколько сотен человек, в том числе обе кошки и посол. Маданга защищала, как ей казалось, свои суверенные права.

— И чем все кончилось?

— Да ничем, — пожал плечами Ит. — Вмешались Официальная Служба и Транспортники. Ну и, видимо, Контроль тоже. Через очень небольшое время Маданга получила свои суверенные права, а к ним, в наказание, тысячу лет капсуляции. Те рауф, кажется, тоже получили капсуляцию… а, может, и перевод в статику. Я не знаю. Знаю только, что само название «Маданга» до сих пор в некоторых мирах — имя нарицательное. Когда хотят сказать, что где-то произошло позорное событие, говорят, что там была «настоящая Маданга». Вот и все. Больше я ничего не знаю.