Надо сказать, что комитетчики к тому моменту были так замордованы прессингом со стороны прессы и абсурдными приказами начальства, что вспоминают о тех днях даже многие годы спустя весьма однозначно: «Мое ощущение тех дней можно выразить тремя словами: отчаянная, тупая безысходность. КГБ был не только не способен стать силовым и интеллектуальным центром ГКЧП, но и оказался просто не готов к происходящие событиям. (…)

Помню, мой хороший еще с афганских времен товарищ, офицер „наружки“, вернулся злой как черт. Он с утра „водил“ Бурбулиса. „Твою мать! Чего они (начальство) ждут! Их надо брать немедленно. Бабки чемоданами к „Белому дому“ свозят, шарятся по воинским частям, МВД. Еще пару дней — и можно сливать советскую власть к едреной фене…“» [713]

УКГБ М и МО, подразделения ВГУ и 7-го управления в эти дни были заняты подготовкой к оперативному обслуживанию Конгресса соотечественников. Любопытно то, что согласно постановлению Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 января 1991 г. он был намечен на август. То есть месяц был определен уже тогда, но точная дата была плавающая. Изначально было определено, что 15 и 16 августа состоится прибытие и размещение огромного числа русскоязычных эмигрантов, то есть для нас это — массовый заброс вражеской агентуры.

16 августа у В.А. Крючкова ушло на получения согласия на документы. Согласование всегда дело трудоемкое и длительное. У каждого есть свое мнение, которое он не всегда полностью разделяет, но обязательно должен высказать. Другому, чтобы вникнуть в суть дела, необходимо провести наедине с бумагой и самим собой определенное время. В данном случае последний вариант исключался — в целях секретности. Поэтому манипулировал он быстро и эффективно.

В 15.30 В.А. Крючков зашел в кабинет Д.Т. Язова, куда незадолго до него приехал О.Д. Бакланов. За час с небольшим они обсудили подготовленные документы и складывающуюся ситуацию.

В 16.54 В.А. Крючков вошел в кабинет премьера В. Павлова, причем появился не только неожиданно, но и необычно. В целях конспирации он прошел в кабинет не через общую приемную, где сидели секретари и дожидались аудиенции посторонние лица, а через «комнату отдыха», которая имела отдельный выход в общий коридор. У В. Павлова просидели ровно час Просмотрев документы и обсудив связанные с ними вопросы. В.А. Крючков покинул кабинет премьера. На сей раз прошел через приемную [714] .

В.А. Крючков позвонил В. Болдину и попросил приехать к нему. У руководителя госбезопасности тот пробыл более 2 часок и ближе к полуночи возвратился в кремлевскую больницу.

17-го числа В.А. Крючков собрал у себя на спецобъекте АБЦ все практическое руководство партии и государства. Первыми на «Мерседесе» приехали В.А. Крючков, В.Ф. Грушко и А. Егоров. Четверть часа спустя появились военные: Д.Т. Язов, В. Варенников и В. Ачалов. Еще через полчаса подъехала машина с О.Д. Баклановым, В.И. Болдиным и О.С. Шениным. Позже других появился B.C. Павлов.

В.А. Крючков: страна не управляется. Над государством нависла опасность. Налицо — хаос в экономике, центробежные устремления парализовали экономические связи. Перестройка зашла в тупик. Святая обязанность собравшихся — помочь народу и президенту СССР. О.Д. Бакланов: в ВПК близится настоящий кризис. Д.Т. Язов: во многих республиках, которые с момента подписания Союзного договора станут самостоятельными государствами, находится стратегическое атомное оружие. Если договор будет подписан, над частью его будет потерян эффективный контроль и возникнет угроза для всего человечества. О. Шенин: не меньшую угрозу, чем бесконтрольное атомное оружие, представляет расползающаяся по стране преступность, заложниками которой становятся миллионы людей. Согласились на том, что пора перейти к самым решительным мерам, — вводить чрезвычайное положение.

В.А. Крючков предложил в качестве первого конкретного шага послать делегацию к президенту в Крым с целью убедить его в необходимости введения ЧП. Если выяснится, что он не согласен сделать такого шага, следует предложить ему временно передать свои полномочия, а самому тем временем продлить свой отпуск. В. Болдин одобрил последнее предложение, сказав, что М.С. Горбачев находится «на пределе моральных и физических сил».Правда, он тут же добавил, что переубедить президента будет крайне непросто, ибо он «вообще не склонен менять принятых решений». В. Павлов считал, что лететь необходимо людям, за которыми стоит реальная власть: армия, госбезопасность, предложил отправиться в Форос В.А. Крючкову и В.Ф. Грушко. В.А. Крючков возразил против своей кандидатуры, ибо ему необходимо контролировать обстановку в столице. В.Ф. Грушко для этой миссии не годился, так как президент его «в глаза ни разу не видел». Другое дело — руководитель управления охраны Ю. Плеханов, он был призван сыграть роль «ключа», способного открыть ворота и двери замка. Армию должен был представать командующий сухопутными силами СССР В. Варенников. От партии к нему направлялся О. Шенин. Предложили также лететь и В. Болдину, который представлял свою роль так: «Меня пригласили в связи с тем, что все знали — Горбачев наиболее доверяет мне, и мое присутствие в Форосе убедит его в том, что в отношении его лично не предполагается принятия каких-либо „дурных мер“. Я согласился лететь, желая своим присутствием внести успокоение президенту СССР из-за неожиданного этого визита» [715] . Возглавлять делегацию должен был О.Д. Бакланов.

После 5 часов, закончив обсуждение вопроса о формировании делегации к М.С. Горбачеву, В.А. Крючков вынул из папки бумаги и стал зачитывать присутствовавшим список мер, которые предполагалось принять после введения ЧП. Но стоило ему прочесть несколько фраз, как доложили, что ему из Крыма звонит президент. Тот, извинившись перед присутствующими, передал документ В.Ф. Грушко, с тем чтобы тот продолжил чтение, а сам вышел из беседки.

Разговор получился настолько общий, что позже восстановить хотя бы примерное его содержание не смогла ни одна из сторон. М.С. Горбачев сказал, что «…с В.А. Крючковым говорил ежедневно, поэтому содержания разговора 17 августа он не помнит». В.А. Крючков припомнил лишь, что каких-либо претензий президенту он не предъявлял и о проходившей в эти минуты встрече не обмолвился ни единым словом. Не намекнул он и о намечавшейся на следующий день поездке к нему делегации, поскольку «не был уполномочен на то товарищами» [716] . Возвращаясь назад в беседку, В.А. Крючков объяснил суть раз говора так: президент звонил из Крыма и в течение 15 минут говорил совершенно ни о чем.