Что делать с внезапно свалившимся богатством, нувориши девяностых не знали, поэтому каждый воплощал свои собственные мечты: кто-то ездил по заграницам, раздавая стодолларовые чаевые неграм-привратникам, кто-то ежемесячно менял иномарки, кто-то дорвался до баб. Нищие, неожиданно получившие большие деньги, банально предсказуемы. Мой муж находил удовольствие в накопительстве, я же отдала все силы на осуществление детской мечты – а мечтала я, начиная с пятого класса, только об одном: я хотела иметь такую же прекрасную квартиру, как у Сашки. Это стало моим фетишем, навязчивой идеей – девочка из хрущебы была уверена, что счастье живет во дворцах. А дворцом для меня была та самая просторная квартира с высоченными потолками, раздельными комнатами, огромными арочными окнами и блестящей кафельной плиткой в уборных.

И когда я узнала, что бывшая Сашкина квартира выставлена на продажу, я потеряла покой и сон! Чего мне стоило уговорить мужа купить эту квартиру – отдельная история, но на пути к моей мечте я не остановилась бы ни перед чем. К счастью, до убийства дело не дошло, муж принял мои доводы о «выгодном вложении капитала», и вскоре я открыла дверь в квартиру моей мечты собственным ключом.

Я была счастлива ровно два месяца, пока покупала и расставляла мебель, вешала на стены картины и шила на заказ шторы и балдахины. Как только вся работа по воплощению мечты в реальность была закончена, я села за большой стол, расставила дорогую посуду, нажала пульт от японского телевизора и налила себе бокал «Реми Мартин»:

– Оксана Павловна, – сказала я себе. – Поздравляю вас с осуществлением мечты!

Конечно, мы устроили шумное новоселье, и многочисленные гости какое-то время поддерживали во мне ощущение счастья, подкрепленное чувством превосходства над другими. Но когда все знакомые побывали у меня в гостях и восторженные возгласы утихли, я с тревогой обнаружила, что ощущение победы над судьбой стремительно улетучивается и спустя буквально пару недель от него остался лишь едва заметный дымок, который таял на глазах, обнажая пыльные закоулки моей души.

Так я поняла, что счастье живет не во дворцах, а исключительно внутри человека. И никакие дорогие девайсы, купленные в магазине, не смогут заполнить пустоту и одиночество внутри тебя. С тех пор я жила с мыслью, что в мире есть только одна ценность – ценность человеческих отношений. Все остальное – не более чем приятное дополнение и телесный комфорт.

Итак, свой второй визит я нанесла в двухэтажную квартиру на Литейном проспекте, где дверь мне открыл квадратный человек в темном костюме и, прежде чем пустить в квартиру, провел по мне миноискателем. Передо мной простирался огромный холл, увешанный зеркалами и уставленный пальмами, посередине которого стоял скромный такой фонтанчик из малахита – не больше полутора метров в диаметре. Мадам Градова, хоть и не была предводителем дворянства, все же жила в пошлой роскоши. Подруга выплыла мне навстречу в шелковом халате и турецких тапочках.

– Здравствуй! – важно кивнула мне Сашхен. – Пройдем в столовую.

Столовая была огромной пятиугольной комнатой, на стенах которой висели репродукции Ван Гога, а в центре стоял большой круглый, идеально сервированный стол. За столом сидела Сашкина маман, приехавшая из Москвы погостить.

Признаться, я не сразу ее узнала: от многочисленных подтяжек все ее лицо заметно уползло к ушам и напоминало саамскую маску с раскосыми глазами и опущенными вниз уголками губ, что придавало физиономии брезгливо-презрительное выражение. Еще за столом сидела ухоженная дама лет сорока, с надутыми силиконовыми губами и тропическим загаром. Она была мне представлена, как Камилла, сестра Сашкиного мужа.

– А, Оксана!.. – небрежно махнула мне ручкой Градова-старшая. – Слышала, ты перебралась в Санкт-Петербург?

– Угу, – мотнула я головой, усаживаясь на тяжелый стул с высокой спинкой.

Молодая горничная в белом передничке стала подавать на стол, а мы искали темы для светской беседы.

– Нет, я не понимаю, ну что все так рвутся в мегаполис? – загундосила Сашкина маман. – Ну вот зачем, зачем тебе Питер? Большой город нужен успешным, творческим людям, которые стремятся к покорению вершин, а простые смертные должны жить в провинции!

– Вы правы, Анна Викторовна, – смиренно согласилась я. – Что нового в Москве? Ваша-то карьера благополучно складывается? Вы уже получили звание «Домохозяйка года»?

Нет, реально, я редко хамлю людям, еще реже женщинам и почти никогда женщинам старше меня. Но тут я просто задохнулась от возмущения. Что за черт, ведь эта дама, увешанная бриллиантами, как черный рэпер понтами, знает меня с детства! В школьные годы она была мне почти второй матерью, она читала нам с Сашкой на ночь интересные книги и пекла тортики. Почему она сидит тут передо мной, как королева английская, и вместо того чтобы воскликнуть: «О, Ксюха! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь?» – разыгрывает дешевый спектакль из жизни снобов?

Если бы я хотя бы не знала всю ее подноготную, может, я и засунула себе в зад свой язык и внимала бы, затаив дыхание, этому высокопарному бреду, но Сашкина маман в своей жизни сделала только одно большое дело: залетела от Сашкиного отца на студенческой пьянке, после чего ему пришлось на ней жениться. С тех пор она гордо несла звание жены замдиректора, а ныне замминистра, образцово выполняя функции домохозяйки и умело закрывая глаза на многочисленные любовные похождения мужа.

Не найдя во мне благоговейного слушателя, маман поджала тонкие губы и переключилась на Сашку.