— Фффуууууууу, — пронеслось по классу. Обнаружив столь бурную реакцию, Вася встал из-за парты во весь рост, открыл рот и с хлюпаньем втянул в себя отвратительную зелень.

— Ффуууууууууууууууууу, — на тональность выше пропел класс, сморщившись всеми тридцатью лицами.

Когда мы открыли глаза и перестали корчиться, успели заметить, как Валентина Митрофановна выпроваживает Васю в коридор, брезгливо взяв за край его форменной курточки.

На переменке Рома спрашивает, что я буду кушать. У меня в ранце лежит бутерброд с колбасой. Ещё мама дала мне десять копеек, чтобы в буфете купить маленькую бутылочку сливок. Мама говорит, что нельзя кушать всухомятку — живот будет болеть. Денег должно хватить — сливки стоят десять копеек, а молоко дешевле — восемь… Рома соглашается составить мне компанию.

В буфете все толпятся и лезут к раздаче. Никто не стоит в очереди. Не то что никто не хочет, а просто нас до сих пор не научили. Мне, правда, мама всегда советует никуда не лезть, быть скромным мальчиком, но когда вокруг все орут и давят друг друга, трудно удержаться — останешься ни с чем. Неужели всем остальным мамы ничего такого не говорят?..

Ромка предлагает отдать ему деньги — он сейчас всё раздобудет. Действительно, почти тут же возвращается, держа в руках по маленькой бутылочке.

— Ух ты! — вырывается у меня. — Ну ты даёшь!

— Да пустяки! — скромничает Ромка.

В классе мы садимся за мою парту. Я достаю целлофановый пакет, извлекаю из него завёрнутый в салфетку бутерброд. Два куска батона аккуратно намазаны маслом. Сверху лежат большие пластины розовой колбасы. Ромка сглотнул слюну. Его мама тоже что-то собрала, но, видно, Ромка свой домашний завтрак доставать не хочет.

— Угощайся! — приглашаю приятеля. Протыкая пальцем крышечку на бутылке, вдруг замечаю, что она не жёлтая, а серебристая — значит, молоко. Но ведь я просил Рому купить сливок. Сливки вкуснее и стоят дороже. Тогда где сдача?..

Мы с аппетитом перекусили. Ромка с удовольствием умял половину моего бутерброда. Тут прозвенел звонок.

Вася Белоусов так и не появился больше на наших уроках. На его место посадили отличницу Люду Остапенко. У Людки щёки белые-белые, и румянец на них, как рассвет на картинке в букваре. Говорит она как по писаному. Когда в наш октябрятский класс приходит пионервожатая, она всегда ставит Людку нам в пример.

На следующей переменке мы с Ромой стоим у окна и смотрим, как Людка с девчонками чинно прогуливаются по коридору.

— Я сейчас! — бросает Ромка и исчезает в классе. Дверь в кабинет открыта, и я вижу, как Ромка роется у себя в ранце. Он появляется, держа что-то в кулаке. Но ко мне не подходит — стоит у входа в класс и следит за Людкой. Вот она оказывается между нами. Ромка стремглав бежит в мою сторону и сбивает Людку с ног. Девочка падает. Ромка виновато стоит перед ней. Людка поднимается, потирая ушибленную коленку:

— Дурак!

— Конфету хочешь? — Ромка протягивает ей «Гулливера», самую большую и красивую конфету, такую я видел только на Новый год. Людка растерянно смотрит на Ромку, потом переводит взгляд на меня.

— А давайте вместе её съедим! — и правильная Людка, поднапрягшись, ломает конфету на три части.

Почему-то этот день сближает нас с Ромой. Мы ходим друг к другу в гости, правда, Ромка больше любит бывать у меня дома. Мы играем в настоящих оловянных солдатиков — моему папе сослуживец привёз из-за границы несколько наборов. Солдатики красивые — такие не только у Ромы, вообще мало у кого в городе найдутся. Фигурки изображают воинов разных времён и стран. У одних на головах высятся кивера, грудь перетянута белыми лентами. Мундиры разных цветов — синие, красные, а у солдат нынешней армии — хаки. Солдатики идут в атаку, держат знамя, стреляют с колена. Есть и всадники, и артиллеристы. Есть несколько танков и штук пять пушек.

Мы располагаемся на полу. Я приношу с кухни пару табуреток, переворачиваю их, образуя гигантские крепости. Солдаты идут на штурм, сидят в засаде. Мы забрасываем их пластилиновыми снарядами, сбиваем с ног, кричим «Ура!», берём пленных и горячо спорим, кто победил. Когда наши крики становятся слишком громкими, мама входит в комнату:

— Мальчики! Мыть руки и обедать!

Я иду в ванную, оттуда в кухню. Там Ромки нет.

— Позови своего друга! — просит мама.

Моя мама всегда вкусно кормит нас. Варит ароматные наваристые борщи. К ним подаются свежие круглые пампушки, натёртые чесноком. На второе обычно пышные, большие и сочные котлеты с гарниром из гречки или вермишели. Запивается обед сладким компотом из свежих ягод и фруктов (это летом и осенью, а зимой и весной — из сухофруктов).

Захожу в комнату. Ромка открыл стеклянную дверцу серванта и скользит пальцами по спинкам слоников, идущих один за другим вдоль выгнутого рога.

Однажды я пожаловался Ромке на своих родителей.

— Понимаешь, они хотят, чтобы я учился музыке! Давай, говорят, купим тебе пианино. Представляешь! А я им: какое пианино! На нём только девчонки играют!

Ромка покосился на меня, криво улыбаясь:

— Ну а ты скажи им, что на баяне будешь играть. Баян — это тоже инструмент.