Социальным институтом, призванным обеспечить общественную безопасность, является воспитание ученых как отдельного привилегированного сословия, одним из атрибутивных признаков которого служит уважение к власти и законности.

Подчеркну, нерефлектируемое уважение.

Понятно, что, подобно любой отрицательной обратной связи, такое «встроенное» социальное ограничение приводит к снижению креативности, «заорганизованности» науки и, в конечном счете, к ее бюрократизации. Но речь сейчас не об этом.

Советские атомщики формировались, во-первых, в обществе, вообще весьма далеком от правового, и, во-вторых, в процессе участия в оборонных мегапроектах, в которых понятие «права», да и вообще какие-либо рамки, кроме конечного результата, не были определены. Кроме того, в условиях СССР ученые могли образовывать тесно спаянные группы — домены, но сословием они никогда не были.

У них не возникало никаких сословных ограничений, никаких границ, связанных с правомерностью или противоправностью тех или иных действий. Поэтому они были исключительно эффективны.

Поэтому создание 100-мегатонной бомбы было для них исключительно научной проблемой, которую они с удовольствием решили.

Поэтому они запустили в массовое производство реактор РБМК.

На семинаре в 2005 году по реактору ВВЭР мне рассказали эту «страшную историю».

В какой-то момент времени, в середине 1950-х годов, «партия и правительство» вежливо запросили атомщиков, где обещанный И. Курчатовым сразу после первого взрыва на Семипалатинском полигоне «мирный атом» и когда он будет? Началось обсуждение, которое, как обычно, быстро потонуло в разноголосице мнений. Тогда шесть крупнейших «атомных академиков», представляющих разные направления и разные институты, к этому времени уже конкурирующие между собой, собрались вместе, в одной комнате, заперли двери и не выходили шесть часов. Всего шесть часов.

По окончании этого срока были предложены следующие линии развития:

АМБ — канальные графитовые реакторы с перегревом пара, позже развившиеся в РБМК (1964 год — первый АМБ-100,1967 год — первый АМБ-200, 1973 год — первый РБМК-1000, 1987 год — первый РБМК-1500);

ВВЭР — корпусные водоводяные двухконтурные реакторы (1965 год — первый ВВЭР-210, 1969 год — первый ВВЭР-365, 1971 год — первый ВВЭР-440, 1980 год — первый ВВЭР-1000; заметьте, насколько отстает эта линия — проблема, разумеется, в трудности изготовления корпусов реакторов; это ответ на вопрос, почему в Чернобыле и под Ленинградом ставили «грязные» и «небезопасные» РБМК);

КС — канальный реактор с тяжеловодным замедлителем и охлаждением углекислым газом, направление оказалось тупиковым, тем не менее в 1972 году в Чехословакии был введен реактор КС-150, который проработал 7 лет и был остановлен в 1979 году из-за аварии;

ЭГ — графитовый реактор с углекислотным охлаждением (реализован на Билибинской АТЭЦ — четыре энергоблока с 1974 по 1976 год);

реактор на быстрых нейтронах с натриевым охлаждением БН…

Реплика (математик, 38 лет):

— И это тоже тогда?

Ответ (физик, 45 лет):

— Тогда. БН-350 и БН-600 начали строить с 1963 года, они вступили в строй соответственно в 1973 году (знаменитый атомный опреснитель в городе Шевченко) и в 1980 году. С этого года конструируются БН-800 и БН-1600. Они по сей день конструируются.

Продолжаю.

корпусный реактор с кипящей водой, построен ВК-50;

графитовый реактор с натриевым теплоносителем;

гомогенный растворный (с жидким рабочим телом) с торием и ураном;

реактор с тяжеловодным замедлителем и органическим теплоносителем ТОР, пущен в 1969 году как БОР-60.

Два последних проекта и сейчас относятся к абсолютному будущему.

Так вот, все эти 9 проектов, из которых два пошло в крупную серию, еще три дошли до стадии промышленных установок и два были реализованы как экспериментальные установки, были вчерне разработаны на этом шестичасовом заседании.

Реплика (программист, 30 лет):

— И ты в эту легенду веришь?

Ответ (физик, 45 лет):

— Верю. Я видел, как принималось решение по проекту ВВЭР-супер, присутствовал. Там собрались представители «Курчатовника», НИКИЭТА, «Гидропресса»… на сегодняшний день — прямые конкуренты. Начался базар. Прослушав минут сорок гвалт, В. Асмолов стукнул кулаком по столу… это получилось громко… чем привел всех в молчание, потом внятно сказал:

«Из всего этого бреда я услышал следующие пять пунктов, — он их изложил, как будто прочитал по бумажке. — Теперь все вон! Мешаете! Такие-то остаются доделывать первый пункт, такие-то второй и так далее… за мной — общее сведение материалов».