Шрифт:
— Да, пожалуйста! — поддержали Сережа, Миша и Оса.
— Давайте сделаем по-другому, — предложил Николай Христофорович. — Достанем гитару, и я вам для начала сымпровизирую… Ну, — пояснил он, — вы мне дадите тему или рифмы, а я стану с ходу сочинять. Когда-то у меня неплохо такое получалось! Посмотрим, как выйдет сейчас…
— Ура, давайте! — разом вырвалось у всех пятерых ребят.
И даже Бимбо, кажется, сонно проворчал нечто одобрительное, созерцая багровые угли. Через несколько минут гитара была доставлена на берег. Николай Христофорович, пододвинувшись к костру, задумчиво перебрал ее струны.
— Ну, про что петь будем? — спросил он.
— Давайте про нас, про этот чудесный вечер! — предложила Оса.
— Хорошо… — Николай Христофорович подумал с минуту и начал:
Летней ночью на Волге Мы сидим у костра, Нынче ночи недолги И звенит мошкара. На речное раздолье Отсвет пламени лег, И блестит на приволье Теплый наш огонек… Затихают овраги, Затихают леса, И белеют во мраке Над рекой паруса.Он озорно подмигнул ребятам и продолжил:
Здесь немало гуляло Атаманов лихих, И, наверно, немало Бродит призраков их. В жуткий час полуночный, Прежней яростью пьян, Челн выводит свой мощный Удалой атаман. И, купца поджидая, Зорко смотрит он вдаль, На ходу заряжая Пистолет и пищаль. И лишь судно с товаром Он завидит вдали, Как соратникам старым Он командует: «Пли!..»Последние строки Николай Христофорович прорычал таким жутким голосом и скорчил такую преувеличенно страшную гримасу, что ребята прыснули. Их смех, однако, быстро оборвался, потому что не успел Николай Христофорович дотянуть свое «Плиииии!..», как со стороны реки грохнул выстрел, потом другой, а вслед за тем послышался человеческий крик. В ночной тишине все эти внезапные звуки показались просто оглушительными!
Все, включая Бимбо, вскочили и поглядели в сторону Волги. Было не совсем понятно, на реке стреляли или на другом берегу. Вроде маячило во мраке какое-то суденышко, но определенно сказать было сложно.
— Что это? — с тревогой в голосе спросила Оса.
— Мало ли что… — Николай Христофорович вглядывался в сумрак, в отблески луны и звезд на легкой ряби. — Я этим маршрутом не раз хаживал. Скорей всего, браконьеры между собой счеты сводят. Тут ведь уже осетровые места начинаются — черная икра, стерлядь, белуга, — золото, можно сказать, прямо под тобой ходит. Ну, не золото, так чистые «зелененькие», баксы эти…
— Но там ведь никого не убили? — спросил Петя.
— Будем надеяться, что нет. Хотя, случалось, и подстреливали, и топили… А одного рыбинспектора, — добавил Николай Христофорович, обращаясь к Петькиному отцу и понижая голос так, чтобы, как он понадеялся, ребятам не было слышно, но они все равно услышали, — кинули под винт моторки… Да ну, много чего было, рассказывать не хочется, — это он произнес опять в полный голос.
«Да, — подумали ребята, — Николаю Христофоровичу много о чем не хочется рассказывать и вспоминать».
Где-то вдалеке заработал мотор большого катера.
— Это те, кто стрелял, едут? — спросил Сережа.
— Бог их знает! — откликнулся Николай Христофорович. — Лучше вернуться на яхту, негоже ее без присмотра оставлять.
— Сворачиваем палатку? — спросил Петькин отец.
— Нет, зачем. Оставайтесь пока на берегу. Я переберусь на яхту и, если гости пожалуют, переговорю с ними… Все спокойно, никаких проблем.
— Я поплыву с вами и на лодке вернусь к берегу, — предложил Петя. — Чтобы, если что, мы сразу могли к вам приплыть.
— Давай, — кивнул Николай Христофорович.
Они отвязали надувную лодку, проплыли несколько метров до яхты, Николай Христофорович поднялся на борт, а Петя вернулся к берегу, стараясь грести как можно бесшумней: у него возникло впечатление, что чем меньше они будут привлекать к себе внимание, тем лучше.
Тарахтение мотора приближалось. Наконец ребята и Котельников-старший увидели темный силуэт небольшого катера. Катер завернул по направлению к яхте, притормозил, тарахтение мотора стало тише. Потом послышался хриплый голос: