1051. Л. Я. ГУРЕВИЧ 2 декабря 1891 г. Москва. 2 декабрь. Простите, многоуважаемая Любовь Яковлевна, что я своею просьбой об авансе задал Вам такую задачу. Я никогда не пишу о деньгах и считаю это ужасно щекотливой штукой, но заикнулся об авансе в письме к Михаилу Ниловичу, потому что у меня в карманах буквально ни гроша. Я прошу Вас убедительно не стесняться и выслать мне гонорар за мои рассказы, когда Вам угодно и удобно. Это относится и к настоящему и к будущему. Можете выслать по частям, в рассрочку, дробя гонорар мой хоть на десять частей,- как угодно, одним словом. Если Вы теперь пришлете мне рублей 200, то остальную часть гонорара можете прислать хоть в марте или в несколько месяцев по частям. Одним словом, делайте так, чтобы я не стеснял Вас. Еще раз прошу извинить.

{04310}

Наши пикантные телеграммы "позвольте оставить жену" и "оставьте жену, согласен", должно быть, поставили телеграфное ведомство в тупик. Но заглавие "В деревне" лучше. Желаю Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий А. Чехов.

1052. Н. А. ЛЕЙКИНУ 2 декабря 1891 г. Москва. 2 декабрь. Обращаюсь к Вам с большой просьбой, добрейший Николай Александрович. Дело вот в чем. До прошлого года я жил по своему университетскому диплому, который и на суше и на море служил мне паспортом, но всякий раз при прописке его полиция предупреждала меня, что по диплому жить нельзя и что я должен взять вид из "надлежащего учреждения". Я спрашивал у всех, что значит это "надлежащее учреждение", и никто не давал мне ответа. Год тому назад Моск(овский) обер-полиц(мейстер) дал мне вид, но с условием, что через год я буду иметь вид из "надлежащего учреждения". Ничего не понимаю! На днях я узнал, что так как я нигде не служу, а по образованию я лекарь, то мне нужно записаться в почетное гражданство, и что какой-то департамент, кажется, герольдии выдаст мне диплом, каковой и будет служить во все дни живота моего паспортом. Я вспомнил, что недавно Вы получили почетное гражданство, а вместе с ним и диплом и что, стадо быть, Вы обращались куда-то и к кому-то и что Вы в некотором роде уже человек испытанный в боях. Посоветуйте мне ради создателя, в какой департамент я должен обратиться? Какое прошение я должен написать и сколько марок к оному прилепить? Какие документы к прошению приложить? и т. д. и т. д. В городской управе есть "паспортный стол". Не может ли этот стол раскрыть тайну, если она Вам недостаточно известна? Простите, что я Вас беспокою, но, право, положительно

{04311}

не к кому обратиться, а сам я законовед очень плохой. Наша московская публика подбирается помаленьку. Не успели похоронить Пальмина, как умер Курепин. Вообще в эту осень у меня умерло много знакомых. Умер, между прочим, сахарозаводчик Харитоненко, с которым я был знаком. Очень интересный человек. А вскоре после Вашего отъезда я заболел инфлуэнцей, которая осложнилась катаром правого легкого, и только теперь я стал по малости поправляться. В театре Корша часто идет Ваша "Медаль", которая имеет успех. Она идет вместе с "Зайцем" Мясницкого. Я не видел, но знакомые говорят, что в обеих пьесах чувствуется сильная разница между литератором и не литератором, что "Медаль" в сравнении с "Зайцем" представляет из себя нечто чистенькое, художественное и имеющее образ и подобие. То-то вот оно и есть! Из театра литераторов метлой гонят, в пьесы пишутся молодыми и старыми людьми без определенных занятий, а журналы и газеты редактируются купцами, чиновниками и девицами. Впрочем, чёррт с ними. Будьте здоровы. Низкий поклон Прасковье Никифоровне и Феде. Ваш А. Чехов.

1053. А. С. КИСЕЛЕВУ 3 декабря 1891 г. Москва. 3 дек. Ваше Высокородие! Пьесу получил и внимательно прочел. Вот мое мнение: 1) По нынешним временам, она очень длинна, и сократить ее трудно; монологи, пожалуй, сократить можно, но 18 явлений, сударь мой!! Это в одноактной-то безделушке! 2) По нынешним временам, она безусловно не цензурна и цензурою дозволена не будет. Ее придется посылать в цензуру, а в ней, не говоря уж об адюльтере, добро в конце концов не побеждает зла, фигурирует безнравственное превосходительство и часто упоминается слово "министр". Да за это, батенька, в Сибирь!

{04312}

Что цензура не пропустит, я в этом убежден. Если Вы не боитесь загубить даром две гербовые марки (1 р. 60 к.), то напишите мне, и я пошлю в цензуру, т. е. Вы, гг. наследники, пришлете мне прошение, а я вместе с ним пошлю. В случае если бы цензура разрешила (во что я глубоко не верю), то пьесу можно отдать: 1) Коршу и 2) Немировичу-Данченко, моему приятелю, состоящему членом в Театрально-литературном комитете, от которого зависит судьба пьесы, жаждущей появиться па казенной сцене. С Шиловским говорить совсем не нужно. Следует, и это обязательно, переменить название пьесы, так как в цензуре имеются списки всех пьес, когда-либо запрещенных цензурою. Тут давности не полагается. Уж коли лишен прав, так шабаш. Вот подумайте хорошенько и напишите мне. Воля Ваша для меня священна!!! После 10-го я, вероятно, уеду в Питер, а потому постарайтесь прислать ответ до 10-го. Пришлите кстати и денег, этак тысячи две-три. Марии Владимировне от всей души желаю скорейшего выздоровления и душевного покоя. Хотел было написать ей письмо насчет Владимира Петровича, которого я любил, но меня остановило соображение, что все мы умрем, так же как Владимир Петрович, и что никакие соболезнования и сожаления не помогут там, где дело непоправимо. Не воскресишь ведь. Мне бы ужасно хотелось побывать в Бабкине. Хоть на один час. Но едва ли я вырвусь. Работы по горло, да и в Питер нужно. Маша, вероятно, приедет к вам. Она каждый день об этом толкует. Одначе будьте здоровы. Низкий поклон Марии Владимировне, Василисе Пантелевне, Елизавете Александровне и о. Федору. Я записал на себя три билета. Если выиграю сто тысяч, то пожертвую в Никулинскую церковь тысячу, о. Федору на утешение и прихожанам на пользу, а Вам дам взаймы десять тысяч. Вот доброта! Редкое сердце! Ваш А. Чехов.

{04313}

1054. А. С. СУВОРИНУ 3 декабря 1891 г. Москва. 3 декабрь. Получив корректуру "Каштанки", я тотчас же сделал поправки и написал новую главу. Я разделил сказку на большее количество глав. Теперь уже не 4 главы, а 7. Новая глава даст несколько лишних страниц, и авось получится что-нибудь. Друга дома и неверную жену, конечно, я выбросил вон. Корректуру посылаю Вам, а Вы пошлите ее Неупокоеву с объяснением, для чего написана новая глава. Если эта глава Вам покажется резонансом, то бросьте ее. Получили ли две рукописи? Был у меня вчера кн. Урусов, сидел от 7 ч. до 12 1/2 ночи и рассказывал про французских литераторов. Это упитанный, богатый, умеющий увлекаться Флобером и (...), и, по-видимому, очень довольный собою человек. Но и у него есть заноза в мозгу. Как у Вас прогрессивный паралич, так и он думает, что у него спинная сухотка. Это его мучительная и ровно ни на чем не основанная idйe fixe поддерживаемая в нем подагрическими болями и частыми беседами с докторами. Из Петербурга, из Вильны и из разных российских городов я получаю письма насчет "Дуэли". Пишут какие-то незнакомцы. Письма в высшей степени задушевные и доброжелательные. В провинциальных газетах стали критиковать "Дуэль" уже после третьего фельетона. Значит, можно рассчитывать, что книжка окупит себя. Когда выйдет в свет "Каштанка", прикажите послать 100 экз. в правление Общества покровительства животным. Вчера какой-то, по-видимому, очень молодой человек прислал мне из Воронежа рукопись листов в 40, мелко исписанную. Роман. Название очень новое: "Нищие духом". Умоляет юный автор прочесть и написать ему свое мнение. Можете себе представить мой ужас! Стал я ночью перелистывать роман, а там всё честное прошлое, служение народу, общность интересов, заходящее

{04314}

солнце... Другой, но уже не юный, а отставной полковник, принес мне две рукописи: "Непрошенные цивилизаторы, или Плоды невежества" и "Знаменитый извозчик". Во второй рукописи изображен идейный молодой человек, который из нужды пошел в извозчики (укор равнодушному обществу, доводящему своих лучших представителей до такого ужасного положения); ну, извозчик сидит на козлах и разговаривает со своими седоками о Марксе, Бокле и логике Милля. Гуревич не дала аванса. Какова? Я не огорчился, конечно, но ее-то положение! Нет денег у бедняжки, а в типографию надо, за бумагу надо, авторам надо, Филоксере надо... Мне за мой рассказ приходится рублей

600. Написал ей, чтоб не стеснялась и высылала мне гонорар, когда ей угодно и удобно. Кстати сказать, я "выскочил". Я столько написал, что если мне будут присылать гонорар аккуратно, то я проживу безбедно до самого отъезда на дачу. Да хранит Вас аллах! Акакий Московский весьма достоин того, чтобы стать штатным сотрудником "Нового времени". Ваш А. Чехов.

1055. А. С. СУВОРИНУ 4 декабря 1891 г. Москва. 4 дек. Посылаю Вам моск(овский) фельетон. Хотел изобразить кратко московского интеллигента. Сел вчера писать, но мешали посетители, так что писал сегодня и спешил. Не знаю, что вышло. Должно быть, неважно. Если бросите, в претензии не буду. Но никому не говорите, что я автор. Хотел было переписать, да некогда, пора на почту. Простите. Получили корректуру "Каштанки"? Ваш молитвенник А. Чехов.