{05176}

1286. В. А. ГОЛЬЦЕВУ 27 февраля 1893 г. Мелихово. 27 февр. Дорогой Виктор Александрович, посылаю корректуру и тексту для набора - около листа. Завтра приеду и буду жить в Москве, пока не прочту корректуру. Задержка произошла оттого, что я, на основании прецедентов, думал, что срок доставки корректур и рукописей - первое число. Ну и не спешил. А тут еще больные по соседству, сестра больна и проч. Приду к Вам завтра, а если выеду с вечерним поездом, то в понедельник. Будьте здоровы. Ваш А. Чехов.

1287. Л. А. АВИЛОВОЙ 1 марта 1893 г. Москва. 1 март. Ст. Лопасня. Я злопамятен! Я не бываю у Надежды Алексеевны, потому что сердит на Вас! Я забыл, как Вас зовут, и смешиваю Вас с кем-то! Я обещал написать Вам в деревню и не сдержал обещания! И т. д., и т. д. Тысяча обвинений! Не стану оправдываться, потому что это мне не под силу. Рубите мне голову - и баста! Впрочем, скажу только, что у Надежды Алексеевны не бывал я не потому, что боялся встретиться у нее со своим злейшим врагом, а просто потому, что я человек, к стыду моему, распущенный, недисциплинированный... Раз двадцать решал я отправиться к ней вечером такого-то числа, и раз двадцать меня отрывали от этого решения обеды, ужины, гости и всякие внезапности. Мне, если говорить одну только сущую правду, очень хотелось побывать у Н(адежды) А(лексеевны) уж потому только, что мне нравится бывать у нее. У нее я хотел встретиться и с Вами, можете себе представить. Как это ни невероятно, но верно. Я хотел сказать Вам несколько хороших слов насчет Ваших рассказов и, как выражаются литературные льстецы, приветствовать Ваши успехи, которые заметил не один только Тихонов. Я хотел,

{05177}

между прочим, рассказать Вам, что на вечере у баронессы В. И. Икскуль предполагалось читать Ваш рассказ, но что я сильно воспротивился этому. Вот еще новая вина! Я живу в деревне. Постарел, одичал. У меня по целым дням играют и поют романсы в гостиной рядом с моим кабинетом, и потому я постоянно пребываю в элегическом настроении, чем и прошу объяснить мирный и спокойный тон этого письма. Опоздал я ответом, потому что спешил кончить повесть для "Русской мысли". Стало быть, некогда было. Новая вина! Кстати, в своем письме Вы, конечно, умышленно пропустили еще одну мою вину: весною я писал, что уже никогда не поеду в Петербург, а зимою жил в Петербурге и даже положил основание "обедам беллетристов". Это называется несогласием слова с делом. Вы делаете большие успехи, но позвольте мне повторить совет - писать холоднее. Чем чувствительнее положение, тем холоднее следует писать и тем чувствительнее выйдет. Не следует обсахаривать. Напрасно Вы называете свои письма психопатическими. Не настало еще для Вас время писать такие письма. Вот погодите, когда сделаетесь большой писательницей и станете печатать в "Вестнике Европы" толстые романы, тогда настанет и Ваша очередь: Вас обуяет мания величия, и Вы будете глядеть на нашего брата свысока и будете писать в письмах такие фразы: "Только мысль, одна мысль, что я служу святому, вечному, незыблемому, остановила меня от самоубийства!" Впрочем, я, кажется, пишу чепуху. Простите. Итак, я уже не сердит на Вас и буду очень рад, если Вы напишете мне что-нибудь. Желаю всего хорошего. Преданный А. Чехов. Москва, Плющиха, собств. дом Елене Алексеевне Страховой для передачи Лидии Алексеевне Авиловой.

{05178}

1288. В. М. ЛАВРОВУ 1 или 2 марта 1893 г. Москва. Дорогой Вукол Михайлович, приду в среду, ибо мне всё равно, так как в Москве я буду жить, вероятно, до пятницы. Сердечно благодарю за приглашение. Простите, что до сих пор я не ответил Вам ничего насчет имения. Письменный ответ был бы короток и не удовлетворил бы Вас; поговорить нужно. Ваш А. Чехов.

1289. М. О. МЕНЬШИКОВУ 4 марта 1893 г. Москва. 4 март. Многоуважаемый Михаил Осипович, очень Вам благодарен за доброе расположение. Ваше желание, чтобы меня читали и англичане, приятно щекочет мое тщеславие. Кто это Юрьин, пишущий у Вас "В надежде славы и добра"? Судя по тону и слогу, это московский адвокат и человек уже не молодой. Очень мило пишет. Фигура адвоката-патрона очень ясна, супруга же немножко шаржирована, хотя, впрочем, и она сделана хорошо. Очерк "На холере" интересен. Я рассчитывал, признаться, сделать из этого очерка выдержки и прочесть их коллегам в Санитарном совете, но... по прочтении второй книжки охладел к этому намерению. Подожду продолжения. Желаю Вам всего хорошего и еще раз благодарю. Ваш А. Чехов. На конверте: Петербург, Михаилу Осиповичу Меньшикову. Ивановская, 4, в редакции "Недели".

{05179}

1290. А. И. СМАГИНУ 4 марта 1893 г. Москва. 4 март. Ст. Лопасня. Наконец сало и колбаса пришли из Москвы. Сало удивительное, а вкус и запах колбасы можно сравнить разве только с мечтой 17-летней испанки. Я едва не объелся. Ну-с, мы уже бросаем снег в пруд, уже четвертая неделя поста, уже оттепель, а Вас всё нет и нет. Где Вы и почему медлите? Против прошлого года живется теперь много легче и веселей. И благообразия больше. Приезжайте пожалуйста. Простите за краткость. Спешу. Ваш А. Чехов.

1291. А. С. СУВОРИНУ 4 марта 1893 г. Москва. 4 Mдrz. Moskau. Я сейчас в Москве, а завтра еду домой. Ваш роман высылайте заказною бандеролью в Серпухов. Вообще если Вам случится пересылать мне заказные письма и ценные бумаги, облигации, акции и проч., то направляйте их именно в Серпухов. Так как этот город составляет центр служебной деятельности податного инспектора, то сообщение установилось довольно прочно. Передайте об этом и Алексею Алексеевичу, которому я вчера послал две рукописи. Статью Бацевича о сахалин(ской) нефти придется Вам или А(лексею) А(лексеевичу) прочесть в корректуре. Уж очень по-канцелярски написано. Вчера я обедал у Лаврова. Увы, когда-то и я писал ему ругательные письма, а теперь я ренегат!! У Лаврова приятно бывает обедать. Чисто московская помесь культурности с патриархальностью - сборная селянка, так сказать. Выпили по пяти рюмок водки, и Гольцев предложил тост за единение художественной литературы и университетской науки. О Вас и Вашем письме - ни слова. Выпили мадеры, белого, красного, игристого, коньяку и ликеру, и Лавров предложил тост за своего

{05180}

дорогого, хорошего друга А. П. Чехова и облобызался со мной. Курили толстые сигары. Вчера на обеде я познакомился с литератором Эртелем, учредителем воронежск(их) столовых. Впечатление очень хорошее. Умный и добрый человек. Он просил сходить вместе к Толстому, который стал ко мне благоволить особенно, но я отклонил сие предложение, ибо мне некогда, а главное - хочется сходить к Толстому solo. Сейчас еду в "Русск(ую) мысль" просить 500 руб. Нужно на семена. Кажется, после выхода мартовской книжки оная Мысль будет должна мне именно столько. А после этих 500 р. придется заговеться, так как нового я еще ничего не начал, а богатой невесты всё нет и нет. Вот если б Вы потеряли на улице 50 тысяч, а я бы их нашел! Если сегодня возьму денег, то куплю себе шикарную шляпу и летнее пальто. Пора запасаться летним платьем. Шляпу куплю удивительную и вообще намерен франтить. Не знаю, что Вы скажете насчет конца моей повести. Кажется, напряжения нет, и действие течет плавно и закономерно. Спешил очень, вот что скверно. Наверно, в спешке проскользнула какая-нибудь подлость, которую заметишь уж потом, когда не вырубишь топором. Хотел я дать маленький эпилог от себя, с объяснением, как попала ко мне рукопись неизвестного человека, и написал этот эпилог, но отложил до книжки, т. е. до того времени, когда эта повесть выйдет отдельной книжкой. А печатать книжку можно уж в апреле. В повести больше 5 листов, т. е. почти вдвое, чем в "Палате 6". Стало быть, книга выйдет толстая, и не придется обманывать публику. Только книжку едва ли пустит цензура. Впрочем, там видно будет. Сестра уже поправилась. Будьте здоровы и благополучны. Ваш А. Чехов.

{05181}

1292. А. И. ЭРТЕЛЮ 4 марта 1893 г. Москва. 4 март. Простите, многоуважаемый Александр Иванович, я обманул Вас. Дело в том, что до 2 1/4 часов сидел я в редакции "Р(усской) м(ысли)", а в 3 должен был обедать на Мл. Бронной. Я забыл вчера сказать Вам, что меня пригласили обедать. Что касается моего участия в литературн(ом) вечере, то не тревожьте моего праха. Я читаю отвратительно, но это бы еще куда ни шло. Главное - у меня страх. Есть болезнь "боязнь пространства", так и я болен боязнью публики и публичности. Это глупо и смешно, но непобедимо. Я отродясь не читал и никогда читать не буду. Простите мне эту странность. Когда-то я играл на сцене, но там я прятался в костюм и в грим, и это придавало мне смелость. Завтра я еду домой. Когда опять буду в Москве, то непременно побываю у Вас. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. Ст. Лопасня Моск.-К. дор. Это мой деревенский адрес. На конверте: Здесь, Волхонка, Княжий двор, кв. 52 Александру Ивановичу Эртелю.