— Я так думаю.

— Тогда зачем было убивать вот этого?

Я пожала плечами:

— Зачем вообще убивают? Вожделение, жадность, гнев.

— Значит, животная форма используется как оружие, — сказал Дольф.

— Ага.

— Он все еще в животной форме?

— Это вот сделано в форме половина на половину, что-то вроде человека-волка.

— Вервольфа.

Я покачала головой:

— Я не знаю, что это за зверь. Человек-волк — это всего лишь пример. Это может быть любое млекопитающее.

— Только млекопитающее?

— Судя по этим ранам. Я знаю, что здесь есть и птицы-оборотни, но они оставляют не такие раны.

— Птицы?

— Да, но это не их работа.

— Предположения есть?

Я присела возле трупа, присмотрелась. Будто заставляла его рассказать мне свои тайны. Через три ночи эта душа отлетит, и я могла бы поднять этого человека и спросить. Но у него не было глотки. Даже мертвый не сможет говорить без нужных органов.

— А почему Титус думает, что это работа медведя? — спросила я.

— Не знаю, — ответил Дольф, минуту подумав.

— Давай его спросим.

— С нашим удовольствием, — кивнул головой Дольф. В его голосе звучал легкий сарказм. Если бы я спорила с этим шерифом долгие часы, у меня этого сарказма было бы хоть лопатой греби.

— Давай, Дольф. Меньше, чем мы знаем, мы уже знать не можем.

— Если Титусу есть что сказать, он давно уже мог бы.

— Ты хочешь, чтобы я его спросила, или нет?

— Спрашивай.

— Шериф Титус! — обратилась я к ожидающей группе.

Он поглядел на меня сверху. Во рту у него была сигарета, но он еще не закурил, и зажигалка остановилась на полпути.

— Вам что-нибудь нужно, мисс Блейк? — спросил он, и сигарета заходила вверх-вниз.

— Почему вы думаете, что это был медведь?

Он захлопнул крышку зажигалки, одновременно вынув сигарету изо рта той же рукой.

— А почему вы спрашиваете?

«Да какое тебе дело, ты отвечай!» — хотела я рявкнуть, но не рявкнула. Очко в мою пользу.

— Просто интересуюсь.

— Это не горный лев. Кошачьи больше работают когтями. Сильнее бы разодрал.

— А почему не волк?

— Стайное животное. А мне показалось, что этот был один.

Со всем этим я вынуждена была согласиться.

— Мне кажется, вы что-то от нас скрываете, шериф. Вы много знаете про зверей, которые здесь не водятся.

— Охочусь малость, мисс Блейк. Надо знать привычки своей дичи, если хочешь приходить не пустым.

— Значит, методом исключения — медведь? — спросила я.

— Можно и так сказать. — Сигарета вновь оказалась у него во рту, около лица затрепетало пламя зажигалки. Когда он захлопнул крышку, стало еще темнее. — А вы что думаете, госпожа эксперт?

В холодном воздухе повис запах сигареты.

— Оборотень.

Даже в темноте я почувствовала тяжесть его взгляда. Шериф выпустил густой клуб дыма в сторону луны.

— Это вы так думаете.

— Это я знаю наверняка.

Он очень презрительно хмыкнул.

— Вы чертовски в себе уверены, да?

— Спускайтесь сюда, шериф. Я вам покажу, что нашла.

Он подумал, потом пожал плечами:

— А что? — и спустился по склону, как бульдозер, пропахав снег тяжелыми сапогами. — Ладно, госпожа эксперт, ослепите меня вашим знанием.

— Ну и геморрой же вы, Титус!

Дольф вздохнул, выпустив большой клуб пара.

Титусу это показалось настолько смешным, что он согнулся пополам от хохота, похлопывая себя по ляжке.

— А вы просто юморист, мисс Блейк. Сейчас, отсмеюсь. Ну, рассказывайте, что у вас.

Я рассказала.

Он глубоко затянулся. Кончик сигареты ярко вспыхнул в темноте.

— Кажется, это действительно не медведь.

Он не стал спорить! Чудо.

— Нет, не медведь.

— Кугуар? — спросил он вроде как с надеждой.

Я осторожно встала.

— Вы сами знаете, что нет.

— Оборотень, — сказал он.

— Именно.

— В округе не было диких оборотней уже десять лет.

— А тот скольких убил? — спросила я.

Он глубоко затянулся и медленно выдохнул.

— Тот? Пятерых.

Я кивнула:

— Не знала про него. Это еще до меня было.

— Вы тогда еще в школу ходили?

— Ага.

Он бросил окурок в снег и затоптал тяжелым сапогом.

— Жаль, что это не медведь.

— И мне жаль, — согласилась я.