У дальней стены стояла черная кушетка с разбросанными кроваво-красными подушками. И у последней стены — кресло на двоих от того же гарнитура. На кресле свернулся Стивен, на углу кушетки сидел Жан-Клод. Одет он был в черные джинсы, заткнутые в кожаные сапоги до колен, окрашенные густой, почти бархатной чернотой. На рубашке был высокий кружевной воротник, приколотый у шеи рубином размером с большой палец. Черные волосы его были достаточно длинны, чтобы рассыпаться по кружевам. Рукава были свободны и широки, сужаясь к запястьям, и по рукам тоже рассыпались кружева, из которых видны были только кончики пальцев.

— Где вы берете такие сорочки? — спросила я.

— Вам нравится? — улыбнулся он. Руки его ласкающе прошлись по груди, пальцы остановились около сосков. Это было приглашение. Я могла коснуться гладкой белой материи и увидеть, так ли мягки эти кружева, как кажутся.

Я покачала головой. Не надо отвлекаться. Потом взглянула на Жан-Клода. Он глядел на меня своими синими, как небо в полночь, глазами. И ресницы у него тоже были как черное кружево.

— Она хочет вас, Мастер, — сказал Стивен. — Я ее желание нюхом чую.

Жан-Клод повернул только голову и посмотрел на Стивена.

— Я тоже.

Слова были безобидные, но то, что за ними угадывалось, уж никак. Голос его отдался в комнате, низкий и полный страшного обещания.

— Я ничего плохого не хотел сказать, Мастер, ничего!

У Стивена был перепуганный вид, и вряд ли можно его в этом упрекнуть.

Жан-Клод снова повернулся ко мне как ни в чем не бывало. Лицо его снова стало приятно красивым, внимательным, заинтересованным.

— Мне не нужна ваша защита.

— О нет, я думаю, что нужна.

Резко повернувшись, я обнаружила вампиршу у себя за спиной. Как открывалась дверь, я не слышала.

Она улыбнулась мне, не показав клыков. Фокус, который умеют исполнять старые вампиры. Она была высока и стройна, кожа черная и волосы длинные, цвета черного дерева, до талии. Одета она была в багряные лайкровые мотоциклетные штаны, настолько тесные, что было видно отсутствие белья. Топ у нее был из красного шелка, и его удерживали тоненькие завязочки. Как верх облегающей пижамы. Туалет завершали красные босоножки на высоких каблуках и тонкая золотая цепь с одиноким бриллиантом. Все это вызывало в памяти слово «экзотика». Она хихикнула и улыбнулась мне.

— Это угроза? — спросила я.

Она остановилась передо мной.

— Пока нет.

В ее голосе был намек на какой-то другой язык. Что-то темное, с перекатывающимися шипящими согласными.

— Хватит, — произнес Жан-Клод.

Смуглая леди резко повернулась, и черные волосы взметнулись, как вуаль.

— А по-моему, нет.

— Ясмин!

Слово прозвучало низко и мрачно, с предупреждением.

Ясмин рассмеялась — резким звуком бьющегося стекла. Она стояла прямо передо мной, загораживая от меня Жан-Клода. Она протянула ко мне руку, и я шагнула назад.

Она улыбнулась достаточно широко, чтобы стали видны клыки, и снова потянулась ко мне. Я отступила, но она вдруг оказалась ко мне вплотную, быстрее, чем я могла моргнуть или вздохнуть. Ее рука вцепилась мне в волосы, отгибая шею назад. Пальцы ее скользнули по коже моей головы, другая рука держала меня за подбородок, и пальцы впились мне в лицо, как живая сталь. Я не могла шевельнуть головой, зажатой у нее в руках. Если не выхватывать пистолет и не стрелять в нее, ничего я сделать не могла. А насколько можно было судить по ее движениям, выхватить пистолет я бы ни за что не успела.

— Вижу, почему она тебе нравится. Такая хорошенькая, такая деликатесная.

Она полуобернулась к Жан-Клоду, почти подставив мне спину, но не выпуская моей головы.

— Никогда не думала, что ты можешь так запасть на человеческую женщину.

В ее устах это звучало так, будто я щенок с помойки.

Ясмин повернулась ко мне, и я прижала ствол пистолета к ее груди. Как бы быстра она ни была, ей плохо придется, если я захочу. Я внутренним чувством могла определить, насколько стар вампир. Наполовину это было врожденное, наполовину созданное тренировкой. Ясмин была старой, старше Жан-Клода. Я могла бы ручаться, что ей уже больше пятисот лет. Будь она новоумершей, пуля из современного оружия при выстреле в упор разнесла бы ей сердце, убила бы. Но ей пятьсот, и она Мастер вампиров. Пуля может ее и не убить. Но может и убить, как знать.

Что-то мелькнуло на ее лице: удивление и, быть может, только тень страха. Тело ее застыло, как статуя. Если она и дышала, я этого заметить не могла.

Голос у меня был полупридушенный, но слова вполне различимы:

— Очень медленно убери руки от моего лица. Обе руки положи на голову и переплети пальцы.

— Жан-Клод, отзови свою женщину.

— Я бы на твоем месте сделал то, что она говорит, Ясмин. — В его голосе явно слышалось удовлетворение. — Сколько вампиров вы убили, Анита?