И спросил Петр:

– Скажи нам, какую власть мы унаследуем?

Я же ответил:

– Ту, что ни глаз не видел, ни ухо не слышало, и на сердце человеку это не всходило, и возрадуетесь царству отца вашего в духе вашем вовек.

И спросили ученики меня:

– Скажи нам, каким будет наш конец нашего духовного пути?

Я же ответил:

– Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где ваше начало, там есть ваш конец. Счастлив тот, кто будет стоять в начале себя, и он познает конец, и он не вкусит смерти душевной.

Ученики мои спросили:

– Покажи нам место в духовом царстве, где находишься сейчас ты, ибо нам необходимо найти его.

Я сказал им:

– Есть свет внутри человека света, и он освещает весь мир. Если он не освещает, то – тьма в человеке. Вы не сможете увидеть это, до тех пор пока вы не живете духом.

И Матфей сказал:

– Учитель, если я не могу видеть это, скажи мне об этом!

Я же ответил ему:

– Каждый, кто познал себя, видит это во всем данном ему, и воплотился в совершенстве отца своего.

Я ходил по окрестным селениям и видел толпы народа, которые были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря. И приходили они ко мне и моим ученикам люди из всей Иудеи и Иерусалима, и приморских городов Тира и Сидона. Они приходили послушать слово истины, исцелиться от болезней, в лечении которых преуспели и мои ученики, а также исцелиться духовно и душевно. И ждали они три дня, когда я и ученики мои выйдут к ним.

И сказал я своим ученикам, что жаль мне людей, голодных три дня, и что надобно их накормить.

– Откуда мог бы кто взять здесь в пустыне хлебов, чтобы накормить их? – удивились ученики.

Не понимали снова ученики мои, что не хлебом из муки голодны люди, но хлебом слова истинного, которого ждали три дня. И горевал я от их темноты.

И сказал я им:

– Ученик не бывает выше своего учителя, но, усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его. Я – ученик отца моего, и вы – мои ученики, и вы ученики отца моего. Но вы можете быть так же как я, и стать богами. Вы кричите: "Господи! Господи!". Почему же не делаете то, что говорит вам отец вашего духа и не прислушиваетесь к нему? Горе тем, кто, не познав отца своего, счастлив ныне, ибо будет душа его ввергнута в геенну огненную, и потеряв причину своего счастья, он умрет душевно, и будет меньший за самого меньшего. Горе богатым, ибо они получили свое утешение не от отца, но от денег, которые уйдут, как вода в песок. Горе пресыщенным, ибо мучиться будут от голода духовного. Горе смеющимся не от счастья, данного истиной, а от глупостей жизни, ибо восплачут и возрыдают они. Горе вам, если все люди будут говорить о вас хорошо, ибо так поступали с лжепророками отцы их. Лжецы хороши для всех, те же, кто несет истину – ненавидимы миром. Приходите к отцу своему в духе вашем, и он успокоит вас. Возьмите его иго на себя и научитесь от него, ибо кроток он и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим. Ибо иго его – благо, и бремя его легко. Идите и скажите сие людям, накормите их хлебом истинного слова.

И ученики вышли, и говорили с людьми, коих собралось четыре тысячи человек. И все насытились хлебом истинным, и нашлись еще семь учеников новых, которые присоединились к нам.

Ученики Иоанновы и фарисейские постились, а мои – нет. Мы ели вволю мясо и хлеб, и пили вволю вино. И пришли ко мне ученики Иоанновы и говорят мне:

– Почему мы и фарисеи постимся много и молитвы творим, а твои ученики не постятся, не молятся, а лишь едят и пьют?

И ответил я им:

– Могут ли печалиться сыны отца своего, когда отец с ними? Пост, как покаяние, приличествует тем, кто принимает очищение. Молитва же, обращенная к духу своему, тем нужна, кто хочет познать отца своего, но пока не познал его. Те же, кто познал отца в духе своем, радуются и празднуют. И нет им нужды уже ни поститься, ни молиться. Но ежели придут дни, когда отнимется у них отец, тогда и будут поститься и молиться. Каждому свое, ибо кто кается – тот постится, кто ищет – тот молится, а кто познал истину и прозрел, и исцелился – радуется. Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие, а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое. Итак, вам пост и покаяние, ученикам моим – радость и счастье в духе.

В одну субботу, когда мы шли от одного селения к другому, мои ученики начали срывать колосья с поля, дабы насытиться. И шло за нами много народа, а среди них – священники из фарисеев. И сказали они мне:

– Смотри, почему они делают в субботу то, чего не должно делать?

И ответил я им:

– Неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и ел и пил сам и бывшие с ним? Как вошел он в храм при первосвященнике Авиафаре и ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме священников, и дал и бывшим с ним? Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны? Но говорю вам, что здесь те, кто больше храма, здесь – сыны человеческие, познавшие отца святого и истинного в себе. Суббота для человека, а не человек для субботы, посему человек есть господин и субботы. Лишь он, а не вы, священники, волен решать, когда ему поститься, а когда есть и пить. Ибо если отец духа позволяет человеку есть мясо, и человек ест, – для отца он ест. И ежели отец духа не позволяет есть мясо, и человек не есть, – для отца он не ест. Грех суть то, что против воли духа.

И священники, которые негодовали, что множество народа слушало нас, и что мы шли против их мертвых законов, исполняя лишь волю отца своего духовного, думали, как нас извести. И составили они совещание с иродианами против нас, дабы погубить. Тогда я со своими учениками удалился в пределы Магдалинские близ города Магдала на берегу моря Галилейского, но ближе к Назарету, а за нами последовало множество народа из Галилеи, Иудеи, Иерусалима, Идумеи и из-за Иордана.

И когда мы пришли в селения у моря Галилейского, люди толпами шли к нам исцелиться от болезней телесных и духовных. День и ночь народ приходил к дому, где я остановился со своими учениками, так что нельзя было нам ни есть, ни пить. И вознегодовал я, ибо устал и был голоден.