Шрифт:
— Зато ваши портреты, Марат, валяются во всех сточных канавах, — сказал Робеспьер, и голос его звучал еще спокойнее и ровнее, чем голос Марата.
Их беседа со стороны могла показаться безобидным пререканием, если бы не медлительность речей, подчеркивавшая ярость реплик, намеков и окрашивавшая иронией взаимные угрозы.
— Если не ошибаюсь, Робеспьер, вы, кажется, называли тех, кто хотел свергнуть монархию, «донкихотами рода человеческого».
— А вы, Марат, после четвертого августа [161] в номере пятьсот пятьдесят девятом вашего «Друга народа», — да, да, представьте, я запомнил номер, всегда может пригодиться, — так вот, вы требовали, чтобы дворянам вернули титулы. Помните, вы тогда заявляли: «Герцог всегда останется герцогом».
161
Четвертое августа. — Имеется в виду ночное заседание Учредительного собрания 4 августа 1789 г., па котором было принято решение о ликвидации феодальных повинностей; решение это было принято с целью остановить дальнейшее развитие крестьянских восстаний; на деле отменены были тогда только личные повинности крестьян, а так называемые реальные повинности, наиболее тяжелые, подлежали выкупу (на крайне невыгодных для крестьян условиях). Полностью и притом безвозмездно феодальные повинности были отменены лишь якобинским Конвентом (по закону 17 июля 1793 г.).
— А вы, Робеспьер, на заседании седьмого декабря защищали госпожу Ролан против Виара.
— Точно так же, как вас, Марат, защищал мой родной брат, когда на вас обрушились в Клубе якобинцев. Что это доказывает? Ровно ничего.
— Робеспьер, известно даже, в каком из кабинетов Тюильри вы сказали Гара: «Я устал от революции».
— А вы, Марат, здесь, в этой самой кофейне, двадцать девятого октября облобызали Барбару.
— А вы, Робеспьер, сказали Бюзо: «Республика? Что это такое?»
— А вы, Марат, в этом самом кабачке угощали завтраком марсельцев, по три человека от каждой роты.
— А вы, Робеспьер, взяли себе в телохранители рыночного силача, вооруженного дубиной.
— А вы, Марат, накануне десятого августа [162] умоляли Бюзо помочь вам бежать в Марсель и даже собирались для этого случая нарядиться жокеем.
— Во время сентябрьских событий [163] вы просто спрятались, Робеспьер.
— А вы, Марат, слишком уж старались быть на виду.
162
Десятое августа. — Имеется в виду народное восстание в Париже 10 августа 1792 г., приведшее к свержению монархии и провозглашению республики.
163
Сентябрьские события. — Имеется в виду казнь нескольких тысяч заключенных контрреволюционеров (преимущественно дворян и священников), совершенная в начале сентября 1792 г. народными массами, которыми руководили левые якобинцы. Казнь эта была совершена с целью расстроить заговор контрреволюционеров, рассчитывавших на помощь австро-прусских войск, которые приближались в то время к Парижу.
— Робеспьер, вы швырнули на пол красный колпак.
— Швырнул, когда его надел изменник. То, что украшает Дюмурье, марает Робеспьера.
— Робеспьер, вы запретили накрыть покрывалом голову Людовика Шестнадцатого, когда мимо проходили солдаты Шатовье.
— Зато я сделал нечто более важное, — я ее отрубил.
Дантон счел нужным вмешаться в разговор, но только подлил масла в огонь.
— Робеспьер, Марат, — сказал он, — да успокойтесь вы!
Марат не терпел, когда его имя произносилось вторым. Он повернулся к Дантону.
— При чем тут Дантон? — спросил он.
Дантон вскочил со стула.
— При чем тут я? Вот при чем. При том, что не должно быть братоубийства, не должно быть борьбы между двумя людьми, которые оба служат народу. Довольно с нас войны с иностранными державами, довольно с нас гражданской войны, недостает нам еще домашних войн. Я делал революцию и не позволю с нею разделаться. Вот почему я вмешиваюсь.
Марат ответил ему, даже не повысив голоса:
— Представьте лучше отчеты о своих действиях.
— Отчеты? — завопил Дантон. — Идите спрашивать отчета у Аргоннских ущелий, у освобожденной Шампани, у покоренной Бельгии, у армий, где я четырежды подставлял грудь под пули; идите спрашивайте отчета у площади Революции, у эшафота, воздвигнутого двадцать первого января [164] , у повергнутого трона, у гильотины, у этой вдовы…
Марат прервал Дантона:
— Гильотина не вдова, а девица; на нее ложатся, но ее не оплодотворяют.
— Вам-то откуда знать, — отрезал Дантон. — Я вот ее оплодотворю.
164
Двадцать первое января. — Имеется в виду день 21 января 1793 г., когда по приговору Конвента был казнен свергнутый и уличенный в измене король Людовик XVI.
— Что ж, посмотрим, — ответил Марат.
И он улыбнулся.
Дантон заметил эту улыбку.
— Марат! — вскричал он. — Вы человек подвалов, а я живу под открытым небом и при свете дня. Ненавижу жизнь пресмыкающихся. Быть мокрицей — покорно благодарю! Вы живете в подвале, я живу на улице. Вы не общаетесь ни с кем, а меня видит любой, и любой может обратиться ко мне.
— Еще бы!.. «Мальчик, пойдем?..» — буркнул Марат.
И, стерев с лица следы улыбки, он заговорил властным тоном:
— Дантон, потрудитесь дать отчет о истраченной вами сумме в тридцать три тысячи экю звонкой монетой, каковую вам вручил Монморен [165] от имени короля якобы за то, что вы исполняли в Шатле должность прокурора.
— За меня отчитывается четырнадцатое июля, — высокомерно ответил Дантон.
— А дворцовые кладовые? А бриллианты короны?
— За меня отчитывается шестое октября [166] .
— А хищение в Бельгии вашего «alter ego» Лакруа?
165
Монморен Арман-Марк, граф де (1746–1792) — французский политический деятель, был министром иностранных дел в 1789–1791 гг., ярый враг революции; в 1792 г. был арестован и казнен.
166
Шестое октября. — Имеется в виду народное выступление 6 октября 1789 г., вылившееся в поход на Версаль, расстроившее планы контрреволюции и заставившее королевский двор перебраться в Париж.