— Так точно, — сообразил ответить Гошка.

Он торопливо натянул солдатскую куртку без погон, нахлобучил фуражку с кокардой и схватил ключ. Машины уже приближались, Добросклонов слышал завывание их моторов, подбегая к воротам.

Это были две «Нивы» последней модели, «пятидверки». Серая и белая. С одинаковыми номерами. Добросклонов протер глаза — и заметил, что номера различались только одной буквой, да и та была заляпана грязью. И номера были непростые — 369. Он по привычке сложил цифры. Получались сплошные девятки. А девяток он боялся. «Возможно, это уже мания. Возможно, это уже требует лечения. Или изоляции от общества. Но это сильнее меня», — думал Добросклонов, вспоминая все свойства числа Девять. Если свести эти свойства к одному понятию, то таким понятием будет Насилие.

Он торопливо распахнул перед ними ворота, но на территорию въехала только белая «Нива», а серая осталась на дороге. Из первой машины выбрался толстяк с пылающим лицом.

— Фу, сварился просто весь! Как хорошо в лесу-то! Жил бы и жил в лесу, — сказал он. — Это ты дежурный? Давно работаешь?

— Не очень, — признался Добросклонов.

— Да, текучесть кадров, — сказал комендант базы. Он повернулся к машине и продолжил с другой интонацией. — Гарнизон у нас особенный. Сюда попадают только проверенные люди, с допусками-пропусками, с подписками-расписками. Так что можете на гарнизон положиться. Не подведут.

— То есть вы сдаете все в аренду вместе с гарнизоном? — раздался скрипучий голос из машины. — А кто будет платить жалованье?

— Ну, тут возможны варианты, — сказал комендант.

— Пушчь остается как ест, — предложил, вылезая из машины, бледный рыжий человек в розовых брюках. — Свой оклад плачит государство, а хозяин дает людзям какой-то бонус.

«Поляк», — догадался Добросклонов.

— Никакого государства здесь больше нет, — сказал голос из машины. — Будут хорошо работать, получат свой бонус. Будут пьянствовать, спишем.

Из «нивы» выскочил водитель и распахнул заднюю дверь. Добросклонов увидел еще одного гостя — лысого, в дорогих черных очках и с тросточкой. «Очередной великий слепой, Гомер Мильтонович Паниковский», — подумал он.

«Слепой» поднял очки на лоб и, щурясь, огляделся. Комендант базы подхватил его под локоть, поляк забежал вперед, и началась экскурсия.

— Это вот жилые корпуса на пятьдесят два места, двухместные и четырехместные номера, с удобствами, все законсервировано. Развернуть можно за несколько часов, — говорил комендант.

— Сантехника европейская, — вставил поляк.

— Налево банный комплекс, там две раздельные сауны, массажные кабинеты, тренажерный зал небольшой, — продолжал комендант.

— Сауны на сколько мест?

— Ну, человек на шесть.

— Значит, десяток набьется, если потесниться?

— Набьется, но это как-то не очень…

— Очень, не очень, какая разница? — сказал Слепой. — Нам главное, чтоб они сидели в парилке и не рыпались. Такой метод лечения. Душевые на сколько рожков?

— Две по восемь, кажется, — сказал комендант.

— Ещчо ест фригидариум, — добавил поляк, и Слепой остановился.

— Точно? Настоящий фригидариум?

— Натуральный, — сказал поляк. — Финский камень.

— Во дают, — восхитился комендант. — Когда успели построить?

— Ладно, это все я знаю, читал я все ваши проспекты, — сказал Слепой. — А это что за вышка?

— Там сидит дежурный, — сказал комендант. — Эй, боец, как тебя… Можете идти.

— Ворота бы закрыть надо, — сказал Гошка.

— Так закрой, — сказал комендант. — Мы еще погуляем, посмотрим объект напоследок, может быть, еще и в баньку заглянем, попаримся с дороги.

— Нет, не будем время тратить, — отказался Слепой. — Я хожу в баню только по четвергам. И только в одну-единственную.

— Наша баня всем баням баня, — гордо сказал комендант. — Сигизмунд, подтверди!

— О, — сказал поляк.

— Нет, нет, и нет, — повторил Слепой. — В моей бане я парюсь абсолютно один, это раз. И из парилки сразу ныряю в бассейн, это два. Не ванночку, не лягушатник, а стандартный бассейн с дорожками, тумбами, вышкой. И плаваю там абсолютно один. Вот это баня так баня.

— Ну, бассейн тут не нужен, у нас вон озеро под боком чистейшее, — комендант обвел рукой живописную панораму.

— Ладно, это все мелочи быта, — Слепой оглядывался с недовольным видом. — А вот что это за рельсы? Что за антенны? Почему вертолет ржавый не убран? Пейзаж должен соответствовать общей идее. А это все не то, не гармонирует. И, наконец, я не вижу самого интересного.

— Так, боец, не закрывай пока ворота, — сказал комендант, — мы еще к могильнику съездим. Рельсы можно убрать, просто руки не дошли. Раньше по ним катали контейнеры к могильнику, потом туда бетонку протянули, и возили на «урале». А антенны? Ну, не знаю, их так просто не спилишь.